– Как страшно, – произнесла она, зябко
поежившись. – И ты искал этих мерзавцев?
– Это моя работа.
– У тебя плохая работа, – неожиданно сказала
она. – Я знаю, что не должна этого говорить. Не должна вмешиваться в твои
дела. Но так больше нельзя. За сегодняшний день ты очень изменился, как будто
постарел. Я видела, как ты страдаешь. Так нельзя, – убежденно повторила
Джил. – Я не уеду одна. Мы уедем вместе.
– И что я буду делать в Италии? Мы с тобой уже
обсуждали этот вопрос, Джил. Мужчина должен заниматься конкретным делом, если
хочет себя уважать. Моя работа не такая уж плохая. Я избавляю мир от
вредителей, паразитов, всякой дряни. Разве это плохо?
– Ты принимаешь все слишком близко к сердцу.
– Об этом мы тоже говорили. Но ты права. Сегодня у меня
был срыв. Обещаю, что больше это никогда не повторится.
– Я не об этом. Мне не хочется, чтобы ты так страдал,
мучился. Ты сам говорил мне, что ценишь итальянское отношение к жизни – умение
ощущать счастье каждое мгновение. Жизнь прекрасна. Это ведь твои слова.
– Я и сейчас готов их повторить. Только чтобы жизнь
была прекрасной, за это нужно бороться. Сегодня следователь спросил меня, зачем
мне все это нужно. И знаешь, что я ему ответил? Вспомнил слова римского
императора Адриана, который считал себя ответственным за всю красоту мира.
– Ты тоже считаешь себе ответственным.
Прикусив губу, она лукаво улыбнулась сквозь навернувшиеся
слезы.
– В какой-то мере, – он снова налил кьянти в
бокалы. – Спасибо тебе, Джил. Мне нужна была твоя поддержка именно в эти
дни, может быть, самые сложные для меня. Ты все поняла правильно. Я не тот
мужчина, который любит говорить приятные слова женщине, ухаживать, быть
галантным кавалером. Я меняюсь, Джил, и не всегда в лучшую сторону. Моя работа,
безусловно, накладывает на меня какой-то отпечаток. Я становлюсь более
циничным, более прагматичным. Все это так. Не перебивай меня, – попросил
он, увидев, что она сделала протестующее движение. – Но я все равно
благодарен судьбе. Скажу тебе откровенно: не знаю, сколько мы будем вместе, но
это будет зависеть только от тебя. И за каждый день, который ты проводишь рядом
со мной, я тебе благодарен.
– В нашем роду Вальдано женщины не бросали
мужчин, – неожиданно сказала она. – И мужчины женщин. Мы – верные
католики и всегда считали, что Бог дает одну женщину мужчине и одного мужчину
женщине. В нашей семье рассказывают предание о рыцаре, одном из моих предков,
который отсутствовал двадцать два года – был в плену. Но, вернувшись, он узнал,
что любимая жена ждала его все эти годы. Я тебе никогда не рассказывала эту
легенду?
– Надеюсь, что это только легенда, – пробормотал,
усмехнувшись, Дронго. – И я не заставлю тебя ждать меня двадцать два года.
– Всю мою жизнь! – неожиданно сказала она, глядя
ему в глаза. – Если вдруг ты однажды решишь меня бросить, я буду ждать,
когда ты вернешься. Всю мою жизнь я буду ждать только тебя.
Он вдруг понял, что она говорит серьезно. Более того, это
звучит, как клятва.
Дронго почувствовал, как у него дрожат руки. Он с удивлением
взглянул на них. Никогда прежде с ним такого не бывало. Она смотрела ему в
глаза и ждала, что он скажет. Не зная, что следует говорить в таких случаях,
Дронго отодвинул тарелку, молча поднялся и, обойдя стол, подошел к ней и
осторожно поцеловал в голову. Затем молча вышел в ванну и начал сосредоточенно
чистить зубы. Она мягко прошла следом, и он, обернувшись, увидел, что она стоит
у порога и смотрит на него. Он закончил чистить зубы.
– Когда ты так говоришь, мне становится стыдно, –
признался Дронго. – Иногда мне кажется, что я не тот мужчина, который
должен быть рядом с тобой.
Она шагнула к нему.
– Тихо, – она пальцем дотронулась до его
губ. – Не говори ничего. Я надеюсь, что сегодня никто больше не позвонит.
И остаток сегодняшней ночи ты проведешь у себя дома.
Она оказалась почти права. Когда раздался настойчивый
телефонный звонок и Дронго, проснувшись, взглянул на часы, он увидел, что уже
полдень: стрелки показывали пять минут первого.
«Хорошо еще, что раньше никто не позвонил», – подумал
Дронго, осторожно вставая.
Джил спала рядом, и он старался подняться тихо, чтобы не
разбудить ее. Подойдя к телефону, он поднял трубку.
– Добрый день, – пробормотал Дронго, глядя на
часы. – Кажется, мы проспали.
– У меня плохие новости, – сказал вместо
приветствия Эдгар. – Мне только что звонил Игорь Гордеев.
– Что случилось? – поморщился Дронго.
– Из управления внутренних дел сегодня утром сбежал
Викинг, – сообщил ошеломляющую новость Вейдеманис. – Он выпрыгнул со
второго этажа и скрылся.
– Как это – сбежал?! – не понял Дронго. – Как
он мог сбежать? Они с ума там посходили? В управлениях внутренних дел обычно
ставят решетки на окнах. Как он мог убежать?
– Его оставили в комнате одного, – пояснил
Эдгар, – и он сломал решетку. Так мне рассказал Гордеев. Он считает, что
ты должен срочно уехать. Викинг будет тебя искать, чтобы отомстить. Я думаю,
тебе нужно уехать вместе с Джил.
– Еще успею сбежать! – повысил голос
Дронго. – Ты мне толком объясни, как это могло случиться?
– Ничего больше не знаю. Позвони Гордееву, он тебе
расскажет. А я закажу вам билеты на вечерний рейс куда-нибудь в Европу. Куда
лучше? В Рим? В Мюнхен?
– Никуда, – отрезал Дронго. – Я сначала
поговорю с Гордеевым.
Он положил трубку и начал набирать номер старшего
следователя. Телефон все время был занят. Дронго от нетерпения начал дергать
правой ногой. Наконец он дозвонился.
– Что случилось, Игорь?! – закричал Дронго. –
Как мог сбежать Викинг?
– Не знаю, – услышал он немного виноватый голос
Гордеева. – Мы сдали его в УВД. Затем его привели на допрос к следователю.
Кабинет находится на втором этаже. Оказывается, там были слабые решетки. А он
физически очень сильный человек. Выставил решетку и сбежал, прыгнув со второго
этажа. Сейчас введен в действие специальный план перехвата. Я надеюсь, что его
задержат. Он может менять себе лицо сколько угодно, но с его физическими
параметрами сотрудники милиции его все равно вычислят. Это дело нескольких
дней. Из Москвы он не может никуда сбежать, все перекрыто. Я звонил вам, но
телефон не отвечал. Поэтому я позвонил Вейдеманису и попросил передать нашу
просьбу: вы должны срочно уехатьи. Викинг – неуправляемая личность. Мне бы не хотелось,
чтобы вы пострадали…
– Подожди, Игорь, – мрачно прервал его
Дронго. – Неужели в УВД не знали, что нельзя оставлять Викинга одного в
кабинете? Неужели они не поняли, с кем имеют дело?
– Не знаю, – ответил Гордеев. – Я вообще
ничего не понимаю. У меня утром отобрали это дело…
– Кто отобрал? – закричал Дронго. – Как это
отобрали?
