Глава 3
В холке горушка была едва ли за сотню метров. Пустяк в сравнении с Гималаями, но для Сереги и эта высота оказалась более чем значимой. Именно с этой горушки учились летать и «подлётывать» новички и чайники. Совсем зеленые бегали по пологому склону далеко внизу, ловили ветер, учились держать на загривке раму с огромным парусом. Тех, кто что-то уже умел, допускали на более серьезные высоты. Ребятки разбегались против ветра, пролетали шагов десять-пятнадцать и, толкнув раму от себя, коротко взмывали ввысь, а после ловко и не очень приземлялись — кто на ноги, а кто и на пузо.
Стас свое слово держал — в первые же выходные захватил с собой Серегу. То есть он и Лидочку прихватил, но Серега больше не ревновал. Отныне у него была Ева, и на Лидочку, пунцовеющую от каждого слова огромного Стаса, он смотрел, как смотрят отцы на обретших свое счастье дочек. Жаль, конечно, чудесной косы, но ведь и Оршанскую можно уговорить отрастить волосы! Лет пять-семь — и какая-никакая косица да появится. Хотя больно уж долго. Лучше, наверное, не уговаривать, пусть остается все, как есть…
Другая неожиданная встреча Сергея сперва покоробила. Выяснилось, что среди трех десятков приехавших на гору дельтапланеристов присутствует Тарас Кареев. Пришлось подойти поздороваться, по плечу похлопать. Все-таки одноклассник — и не самый дурной, пусть и чудила. И мысленно Серега в очередной раз убедился в том, что Тарас не ботаник. То есть многие в классе считали его стопроцентным ботаником, но это не соответствовало истине. Уж Серега-то знал это точно. Обычный пацан с необычными мозгами. Немного псих, немного гений, а таким по жизни всегда непросто. Когда все кругом видят одно, эти придурки с огромными шишковатыми головами — обязательно умудряются высматривать что-то другое. Кто поумней и посметливей — догадывается промолчать, а Тарас болтал вслух — озвучивал и комментировал. Разумеется, эрудиция, которой он, нет-нет, да и пытался блеснуть, раздражала всех поголовно — от сверстников до учителей. Даже не раздражала — бесила, что было совсем не удивительно, поскольку имелся еще и Сэм, который тоже любил повыпендриваться с цветастыми речами. Более того — своими словесными кульбитами Саматов намеренно провоцировал, над кем-то издевался, кому-то компостировал мозги. Но этим, как правило, все и заканчивалось. Обрывать Саматова, смеяться над ним — было себе дороже. Зато уж над Тарасиком народ отрывался по полной.
— Ты-то здесь чего? — все-таки не удержался Сергей.
— А ты чего? — откликнулся Тарасик.
— Да вот — хочу полетать.
— И я тоже…
На этом тема умудренной беседы была исчерпана. Да и некогда было болтать — инструктор Паша, сухой и костлявый приятель Стаса, энергично строил приехавших птенцов, не давал никому ни секунды отдыха.
Сначала прямо на земле все привезенные аппараты тщательно свинтили и собрали. Консоли, латы, тросы и фиксаторы-«крокодилы» — все требовало внимания и своих специфических навыков. К слову сказать, работали в основном неумехи и незнайки, те, кто знал, — смотрели, объясняли и контролировали. Паша в свою очередь обходил группы и давал по мозгам уже проверяющим, зорким своим оком подмечая то, что упускали начинающие. Где-то подтягивал провисший трос, в другом месте обнаруживал незашплинтованный узел или болтающуюся латину. С учениками он особенно не церемонился, парочке нерадивых даже дал по затрещине.
— Гробиться будете, вспомните мои уроки! — грозился он.
В общем, дело оказалось хлопотным. Пока все собрали, сошло семь потов. Но главные радости поджидали их впереди, когда новичков одного за другим стали гонять с аппаратами в гору. Серега никогда не считал себя особенно хлипким, однако подъем к вершине с пудовым агрегатом на плечах ему чрезвычайно не понравился. А уж когда налетал озорник-ветер и крыло рвало из рук, выламывая спину с поясницей, становилось совсем невмоготу. И живо представлялось, каково это приходилось морякам прошлых столетий — где-нибудь на мачтах да с бешено полощущими парусами. Троих чайников с горки буквально смело и сдуло, прокатив с десяток шагов по склону. Серега имел все основания гордиться собой, он по крайней мере взбирался к вершине без потерь. Одежонка, правда, была мокрой от пота, а язык, словно шарфик можно было выкладывать на плечо, но в общем и целом он справлялся.
Тарасик Кареев занимался «подлётами». Именно так именовали бегающих по равнине. Серега тоже три-четыре раза пробежался с дельтапланом и, послушав более опытных товарищей, понял, что всю необходимую науку полетов он в принципе освоил. Перенос тела при поворотах, торможение, пике — все, в общем-то, комфортно ложилось в память, не встречало особого сопротивления у тела. Тот же Паша косвенно подтвердил это, дважды показав мальчугану большой палец. А потому во время одного из перекуров Серега, набравшись наглости, самовольно перешел из группы чайников в группу начинающих летунов. Этих тренировал уже Пашин помощник Володя, которому без зазрения совести Серега объяснил, что положенный месяц «подлётов» он прошел без сучка, без задоринки. Бывший дайвингист и мастер спорта по альпинизму, Володя привык к правде. А может, отвык от лжи, — во всяком случае, обмануть его оказалось нетрудно. А там уже заработал конвейер, которому Серега и не думал противиться.
То есть где-то внутри что-то предупреждающе нашептывало, но Серега глушил этот голос, а когда не получалось, попросту задирал голову и смотрел на летунов. Все его сомнения моментально гасли, потому что там, в высоте, «мастерила» парочка ассов — из тех, что давно уже летали с иных гор, а здесь просто развлекались. Распятые паруса парили, ловя «термики», взмывали вверх, нахально кружили над копошащейся чайниковой братией. Это завораживало — Серега просто столбенел. И понимал в такие минуты, что Стас тысячу раз прав, говоря о горах и полетах, как лучшем средстве против скуки, алкоголя и наркоты. Какая там, на фиг, скука, если от одного вида парящих крыльев у Сереги начинала закипать кровь!
И потому, когда на голову ему нахлобучивали пластиковый шлем, а Володя в пятый раз проверил ремни, подвесную систему и общий крепеж, Серега благоразумно хранил безмолвие. Знал наперед, что фитиля ему вставят — еще и какого, но он готов был к любому нагоняю, поскольку чувствовал себя бессильным перед зовом неба. Иначе это и трудно было назвать. Летать хотелось прямо-таки до тошноты! Кроме того, он старался ради Геры. Потому что Гера пил, и Геру надо было лечить. Полеты были одним из вероятных лекарств, но прежде Серега намеревался испробовать силу «лекарства» на себе. В полной мере, по-настоящему — чтобы знать все в точности, чтобы верить в благополучный исход.
— Рельеф видишь? — бормотал рядом Володя. — Запоминай! Все до последнего камушка…
— Это обязательно?
— Дурилка! Думаешь, шучу? Мы когда в горы ходили, даже фотографировали некоторые подъемы. До сантиметра маршрут взвешивали. Скалолаз тем и живет, что умеет правильно оценивать обстановку. А тут… Тут еще сложнее. Потому что все быстро происходит. Секунда промаха, и ты уже сам камень…
Серега сосредоточенно закивал.
— В общем, так: разбегаешься, как на стометровке, — вон у того репейника толкаешься. Раму на себя, но не сильно. Держи скорость. Ложбинку пролетаешь по касательной, далее лесок, а сразу за ним ровный такой пятачок. Видишь?
