Серега тряхнул головой, смывая наваждение.
— Где она сейчас?
— Ева в клинике, — Олег Семенович открыл дверцу, впуская свежий ветерок. — Это уже третий раз в ее жизни.
— Героин? — тихо поинтересовался Серега.
— Не только, — отец Евы посмотрел на Сергея. — Ты ведь без отца живешь? С отчимом?
Серега отвернулся. Зачем отвечать, если без того все известно?
— Я это к тому, что у Евы тоже была мама. Мы и жили-то не здесь — в Москве. Я работал в преуспевающей компании, строил дома, офисные здания. Зарабатывал, в общем, неплохо. Ева училась уже в пятом классе, а мама… Она у нас была домохозяйкой. Водила Еву в музыкальную школу, в студию ИЗО, в бассейн, на танцы… В общем, полная загрузка. Идиотизм, конечно, но сейчас все обезумели — детей муштруют, точно солдат каких. А если еще и деньги имеются… — Олег Семенович указательным пальцем постучал себя по виску. — В общем, дочь-то одна, вот и хотели дать все, что возможно.
На какое-то время Олег Семенович замолчал, и мальчуган терпеливо ждал продолжения. То есть, может, отец Евы думал, что его будут тормошить и переспрашивать, но Серега сразу дал себе зарок, что делать этого не будет. Как ни крути, не он к Олегу Семеновичу подкатил, а тот к нему, — вот и пусть выкладывает все свои козыри до конца.
— Ну, а потом пришел черный день. — Тихо заговорил Олег Семенович. — По-настоящему черный. Потому что Еву похитили…
— Похитили?! Еву? — Серега враз забыл о своем зароке.
— Жена как раз проводила ее в кружок бальных танцев. Там и ждала. А в нужное время дочка не вышла. У Маши… Это мать, значит, Евы… Словом, у Маши истерика приключилась. Она ведь всего-то на десять минут отходила. В магазин там за чем-то. А им, значит, хватило этого. Следили, видимо, за каждым шагом… — Олег Семенович нежно огладил ободок руля — точно извинялся перед кем-то. — А потом было письмо в почтовом ящике, были телефонные звонки. Один раз дали послушать ее плач… — Олег Семенович снова споткнулся, но тут же взял себя в руки. — Короче говоря, эти мерзавцы запросили выкуп.
— Много?
— Много. У меня столько не было. Были друзья в милиции, но они сразу сказали: дочь не вернут. Потому что редко возвращают. Даже, если платят. Такие уж это люди. Точнее — нелюди. В общем… В общем, мы решили поработать через друзей. Вернее, я решил, а жена была против. Она верила, что если заплатим, все обойдется. Ну, а я закусил удила. Стали готовить операцию по захвату.
— И что? Поймали их? — Серега уже чувствовал, что его потряхивает. Снова дрожали колени, и пришлось даже стиснуть их пальцами. Все было в прошлом и явно закончилось не самым худшим образом, но слушать было страшно.
— Поймали да не всех. Двое ушли… И Еву успели перевезти в другое место. Когда на квартиру ворвались, нашли только наручники на батарее, кое-что из вещей и все.
— А как же тогда… — Серега смешался, не зная, как спросить дальше.
— Да никак. Деньги я все-таки собрал. Квартиру продал, дачу с машиной, плюс друзья помогли… Ну и стали искать. Премии объявляли, подключали всех, кого можно. Только месяц прошел, второй, а все без пользы… Вот тогда жена и не выдержала. Однажды пришел с работы, а ее уже нет. В живых нет. Она ведь все это время себя казнила. Что отошла от этой чертовой студии, проморгала. Что не убедила меня отдать выкуп без всякой милиции… — Олег Семенович махнул рукой. — А потом помог случай… Хотя, может, и не случай. Может, это Маша там, на небесах, нажала на какие-то педальки. Только вскоре после ее смерти обнаружились следы Евы. Чуть ли не в Азербайджане. Ее оказывается в Турцию везли. По дороге, само собой, прятали, дважды перепродавали. Но хуже всего, что эти подонки приучили ее к игле. Потому и расслабились, думали, что не сбежит, а она сбежала. Несколько дней пряталась в канализационных тоннелях, приткнулась к стайке бомжей…
— Почему же она не пошла в милицию? — не утерпел Серега.
— Почему не пошла? Пошла… Подробно им все рассказала. Ну а ее сперва в обезьянник, а после вернули хозяевам. Так уж вышло… Банда, что торговала живым товарам, имела своих людей в милиции. Спасибо бомжикам, у которых Ева ютилась. Самый храбрый да жалостливый догадался звоночек сделать. Да не просто в милицию, а в ФСБ. Ну а там в курсе оказались насчет моих поисков…
— Помогли? — не утерпел Серега.
— Помогли, конечно. Тут же связались со мной, подключили местный ОМОН — ну и взяли этих субчиков. С поличным. Заодно местные органы почистили. Еву переправили домой, а после пришлось положить ее в клинику — лечить от стресса и наркозависимости. — Олег Семенович достал платок, утер лоб. — Ты счастливый парень, не знаешь, что это за пакость…
— Почему же, представляю, — Серега сглотнул. — Она… Она что, резала себе руки?
Отец Евы кивнул.
— Клиники лечат зависимость физическую, с психологической справиться на порядок сложнее. А уж в ее случае — все оказалось еще хуже. Во-первых, плен, во-вторых, смерть матери. Сам посуди, за что еще держаться в этой жизни? Без стимула, Сереж, никак. Вот она и стала полосовать вены.
— Не понимаю… — признался Сергей. — Все равно не понимаю.
— А мне казалось, ты поймешь. Вспомни своего отца и представь, что у Евы тоже была когда-то мама. А потом ее не стало. Да еще выродки эти, издевательства, героин… В такой ситуации нужно очень захотеть жить. А как тут захочешь, если из близких людей один отец и в родной школе за тобой тянется дурная слава.
— Ее что, дразнили?
— Не совсем так, но было… Разное было… Да и тяжело, когда все обо всем знают. Перевели в другой район, а там все повторилось. Новый срыв и новая попытка самоубийства. Тогда и отправил ее за рубеж. Год почти лечили — в Англии, в Америке. Вроде на поправку пошла, с местной детворой общаться научилась… Но всю ведь жизнь не пролечишься, верно?
Серега кивнул.
— И с деньгами стало непросто. Я ведь не олигарх какой… А тут в нашей фирме филиал новый открылся — как раз в Екатеринбурге. Коллеги уговорили приехать, я и согласился.
Олег Семенович замолчал. Короткий рассказ сделал невероятное: в каких-нибудь несколько минут человек, сидящий перед Сергеем, постарел лет на двадцать. В машине сидел уже не тот крупный и представительный красавец, что встретил мальчугана у школы, — с Сергеем беседовал пожилой, бесконечно уставший человек. То есть именно усталость делала его стариком. Углубившиеся морщины, сутулая осанка — все выдавало сдачу позиций перед неизбежным.
— Я не знаю, что делать, — признался он мальчику. — Я ведь все перепробовал. Ваша школа — седьмая по счету. Ева рассказала мне про тебя, и я, признаться, порадовался. Ей ведь и нужно всего ничего — только зацепиться, понимаешь? Хоть за что-нибудь. А уж я бы помог в остальном. И с тобой она, кажется, стала оживать. Снова купила акварель… Она ведь раньше много рисовала — еще до того, как ее украли. Ноты на пианино выставила… И вот. Снова нашелся подонок, что подсунул ей шприц.
