— А что, если кирпич красный, такой разбить вполне можно, — вступился за Пашку Вовчик. Перевернувшись на спину, он закинул ногу на ногу, руки уютно пристроил под головой. — Вот если бы Пашка про силикатный кирпич загнул, я бы не поверил.
— Силикатный — это да-а… — поддакнул Митек. Он протянул это таким тоном, словно ломал кирпичи каждый день. — Силикатный раз в десять крепче красного.
Они тут же заспорили о кирпичах и досках, о гвоздях и подковах. И в это время из леса вернулся Димка. Отправляясь с самодельным луком на охоту, он обещал принести гору рябчиков и глухарей, однако охота явно не задалась. Лицо Димки было хмурым, никакой дичи он не принес.
— Ну? Где твои рябчики с глухарями?
— Нет тут ничего. Ни рябчиков, ни глухарей. — Димка бросил лук на траву, через голову стянул с себя майку с надписью «Спартак-Голливуд, 3:0». Плюхнувшись рядом с Артемом, взялся расчесывать спину и грудь. — Одни комары да лягушки.
— Это браконьеры вроде тебя постарались, — хмыкнул Егор. — Бегают тут, понимаешь, с луками-стрелами, а потом в окрестностях дичь пропадает.
— Вот и хорошо, что не встретил ничего, — добродушно порадовалась Булочкина. — Еще не хватало нам в зверей стрелять… Садитесь лучше есть грибницу.
Повторять приглашение не пришлось. Уже через мгновение вся компания сгрудилась вокруг котелка.
— Правильно говорят: после купания аппетит зверский! — Артем похлопал себя по животу.
— Вот видишь! А какой аппетит, если ты словно бревно лежишь на койке! — Вовчик зачерпнул ложкой из котелка, зажмурившись, хлебнул. — Вкуснотища!
— Наша Булочкина любого повара за пояс заткнет.
— Послушайте! — Вовчик взволнованно взглянул на друзей. — Я, кажется, понял!
— Что ты понял?
— Да ведь они специально заставляют детей спать! Это хитрость, понимаете? Чтобы поменьше нас всех кормить. Как я сразу не догадался!
— Кто о чем, а вшивый все о бане, — хохотнул Егор.
— Но без этого же нельзя! — трогательно изумился Вовчик. — Если не есть, зачем тогда жить?
Ребята грохнули смехом. Митек при этом даже подавился грибницей. Артем заботливо похлопал его по спине. И никто не заметил, как за их спинами на поляну вышел Мишаня. Вожатый безмолвно подпер бока, суровым взором уставился на ребят. Он не был гипнотизером, но сердитый взгляд этого человека они немедленно почувствовали. Смех сам собой поутих, а мгновение спустя, побросав ложки, ребята вскочили с земли, вытянулись по стойке «смирно». Любая иная поза, по мнению Мишани, была серьезным правонарушением. Демобилизовавшись из армии, вожатый все еще жил по уставу и жесткой субординации. Артем ничуть не сомневался, что больше всего на свете Мишаня жалеет о том, что в детских лагерях не водится гауптвахт и провинившихся не наказывают нарядами.
— Та-ак… — протянул Мишаня, и от зловещего его тона ребятам немедленно захотелось нырнуть в пруд и не выныривать вовсе. — Значит, жжем костры, варим похлебку, смеемся?
Артем втянул голову в плечи. Серые глаза вожатого скользнули по фигуркам детей, заставили съежиться еще больше. Мишаня явно выдумывал наказание пострашнее.
— Что ж, погуляли и хватит… — процедил вожатый. — Быстренько собираем вещи и колонной по одному следуем за мной!
Заметив лежащий на пне нож, Мишаня подхватил его, подбросил на ладони.
— Чья игрушка?
— Моя, — чуть слышно пролепетал Артем. — Это подарок.
— Вот как? — вожатый недобро улыбнулся. — Нет, дорогуша, это не подарок, это холодное оружие… А значит, конфискуется до лучших времен.
— Как это — до лучших? — выдавил из себя Артем.
Мишаня шагнул к нему, рукоятью ножа поддел подбородок мальчугана.
— Лучшие времена, дорогуша, это те, что никогда не наступают. По крайней мере, для таких, как ты. Я понятно изложил или есть вопросы?
Вопросов ни у кого не было.
Глава 2
Суровое наказание
Словно пойманных воришек, их провели колонной через весь лагерь. Впереди ленивой походкой вышагивал вожатый, справа и слева ребятишек стерегла парочка добровольцев из старших скаутов. Миновав спортивную площадку, они прошли мимо знакомой центрифуги.
— Эх, Выдру бы нам сейчас! — вполголоса пробормотал Вовчик.
— Да уж, она бы с нашими конвоирами в два счета справилась.
— Ну, а мы людики интеллигентные — деликатно бы отвернулись, — ехидно поддакнула Булочкина.
— Разговорчики в строю! — не оборачиваясь, шикнул Мишаня.
На странную процессию оборачивались, указывали пальцами.
Впрочем, путь был недолог, ребят привели в здание администрации. Здесь Мишаня перестроил детей в шеренгу и, вытащив из кармана большой клетчатый платок, шумно высморкался.
— Ну-с? — он пристально оглядел собравшихся. — Будем отвечать за содеянное?
— А что мы такого сделали? — пробурчал Егор.
— Для умственно отсталых поясняю, — вожатый принялся загибать пальцы. — Во-первых, нарушили лагерный режим и ушли в самоволку. Во-вторых, без разрешения старших купались в пруду. В-третьих, разводили костер. В-четвертых, ели неположенную пищу. В-пятых, развлекались с холодным оружием. — Все пальцы Мишани оказались сжатыми в кулак. — Что получается в итоге? А в итоге получается карцер. На два с половиной часа.
— Почему два с половиной? — жалобно пискнул Пашка.
— А ты догадайся, — ласково пропел вожатый. — Не такая уж сложная арифметика. Ровно по полчаса за каждое правонарушение.
— Тогда мы пропустим обед!
— Разве вам впервой? — Мишаня холодно улыбнулся. — А сейчас скоренько вывернули карманы!
— Еще чего! — громко возмутилась Булочкина. — Мы что, жулики?
— Выворачиваем, выворачиваем! До настоящих жуликов вам, конечно, далеко, но если вы таскаете с собой охотничьи ножи, не мешает провести обыск. — С кривой ухмылкой вожатый выставил перед ребятами табурет. — Сюда и выкладываем! Все до последней мелочи. Кто будет мешкать, лично вытряхну наизнанку.
Через минуту на табурете выросла гора детских пустяков — какие-то шарики и стеклышки, пара носовых платков, коробок спичек, зажигалка, увеличительное стекло, пузырек с лаком для ногтей, оловянный солдатик и старенький, изрядно поцарапанный компас. Поверх всего Булочкина с вызовом водрузила свою рогатку с нелепой резинкой.
— Замечательно. — Мишаня накрыл вещички мощной пятерней. — Улики, так сказать, налицо.
