А Бочкин и Краснобаев вылезли тогда из акулы и от радости запрыгали вокруг нее, как дети вокруг новогодней елки. Генерал обнял Ивана Ивановича, руку ему пожал:
– Это самый наш лучший подвиг на этом острове! От лица всего прогрессивного человечества, обоим нам с тобой объявляется благодарность!
И оба они друг другу честь отдали:
– Служим России и всему прогрессивному человечеству!
– А теперь давай посмотрим, кого это мы спасли, – предложил Бочкин. – Вдруг это такой же бандит, как и все остальные?
Вытащили они из акулы пленника, развязали его, очистили от бананов и ананасов и лимонных листьев, рассмотрели хорошенько и чуть в обморок от удивления не упали.
И было чему удивляться.
Во время сражения и всей операции наши герои на пленника особо внимания не обращали. Не до него было. Спасали и спасали.
А теперь разглядели.
Пленником оказался мальчишка лет одиннадцати. Тоже настоящий дикарь, кудрявый, смуглый как чай с молоком, совершенно голый, только маленькая набедренная повязка из сухих листьев, жемчужные бусы, да кольцо в ухе, вот и вся одежда, но совсем не злобный, а даже симпатичный. Смотрит на Краснобаева и Бочкина и улыбается. И зубы у него белые, словно жемчуг.
Глава двенадцатая
ПЯТНИЦА
– Хлопец! – воскликнул Бочкин.
– Пацаненок, – согласился Краснобаев.
И оба они удивленно на него посмотрели. А он на них. А потом как бросится на колени и давай ноги им целовать. Но этого наши герои ему конечно не позволили делать.
– Отставить! – приказали ему и поставили на ноги.
Бочкин отряхнул мальчика от песка, по голове погладил.
– Неужели они его съесть хотели? – возмутился он и погрозил в сторону моря, туда, куда уплыли дикари, кулаком. – Такого мальца! Ты кто?
– Меня зовут Многабаубаганосиманоги, – ответил мальчик. – Что значит, Мальчик, который у которого нет родителей, и который больше всего любит ловить рыбу и лазать по деревьям.
– Ой, как длинно! – почесал затылок Краснобаев.
– И не запомнишь.
– Ничего, мы ему другое имя дадим, русское, – похлопал мальчика по спине Бочкин. – Хочешь?
– Хочу.
– Ну, как мы его назовем? – обратился генерал к Краснобаеву. – Что там по этому поводу в «Робинзоне Крузо» написано? Есть аналогия?
– Аналогия есть, – кивнул Иван Иванович. – Был у Робинзона дикарь. Звали его Пятница.
– Это почему Пятница?
– А он его в пятницу от людоедов спас.
– А у нас сегодня, какой день?
Краснобаев посмотрел на часы:
– Пятница.
– Вот и хорошо. Тогда мы его тоже Пятницей назовем. Чем мы хуже этого Робинзона? Хочешь быть Пятницей, мальчик?
– Хочу.
– Значит будешь. С сегодняшнего дня, ты, Пятница!
– Ладно, – согласился Пятница. – Только не ешьте меня, пожалуйста! Я невкусный. Честное слово! И маленький и худенький.
– Да ты что! – возмутился Бочкин. – Чтобы мы? Да никогда в жизни генерал Бочкин не съел ни одного мальчика. Честное слово! А ты? – обратился он к Краснобаеву.
– И я не одного.
– Вот видишь? Так что не дрейфь! Мы тебя усыновим. Ты будешь наш сын острова. Как сын полка. Правильно, Краснобаев? А сыновей не едят. А потом мы тебя с собой заберем в Россию.
Пятница так обрадовался, что даже на одной ножке запрыгал и поцеловал и Бочкина и Краснобаева.
– Постой, постой, – остановил его Иван Иванович. – А откуда ты русский язык знаешь?
Пятница широко улыбнулся:
– А около нашего острова однажды большая лодка проплывала с белыми людьми. Они нам за черепаховый панцирь с жемчугом телевизор продали и машину, в которой ручка есть. Ее крутишь, телевизор показывает. Хороший телевизор, «Березка» называется. Вот только три канала показывает. Первый Московский, второй Нижегородский, третий НТВ. И все на русском языке. Я очень мультики любил, все время смотрел, вот русский язык и выучил. А потом телевизор Мганга, наш новый вождь, в океан выкинул, сказал, что вредные мысли нашему племени он внушает, что злое колдовство это.
– Это почему это? – удивились Краснобаев и Бочкин.
– А потому, – стал объяснять им Пятница, – что наши мужчины насмотрелись заседаний думы, и решили на нашем острове тоже демократию устроить. Стали президента выбирать, и выбрали Мгангу.
– А почему именно его? – поинтересовался Бочкин.
– А потому, что он самый сильный. И самый толстый. Только Мганга, когда его президентом выбрали, запретил парламент выбирать. «У нас, – говорит, – уже и так демократия есть, в моем президентском лице. Зачем вам еще парламент? Только болтать будете, вместо того, чтобы рыбу ловить». Другие воины, которые тоже президентами хотели стать, возмущаться начали, так он их всех объявил оппозицией и приказал съесть. Увезли их в одно прекрасное утро на дальние острова, а вернулись уже без них, зато сытые и довольные.
– Съели, значит, оппозицию, – довольно хмыкнул Бочкин. – Лихой у вас вождь. Я бы на его месте, точно так же поступил. Ну а тебя зачем съесть хотели?
– А они когда вернулись домой, я в это время телевизор смотрел, – на глазах у Пятницы сразу навернулись слезы. – Должны были детский фильм показывать про Электроника, третью серию, заключительную. Я сидел и ждал, а в это время опять заседание думы показывали, там великий вождь оппозиции призывал президента скинуть. Мганга как это увидел, весь рассвирепел. «Ты, – говорит, – тоже президентом собрался стать, когда вырастешь? И меня свергнешь? Ну, нет!» И приказал он телевизор в океан выбросить, а со мной, как с будущим оппозиционером, поступить соответственно. Набросились на меня наши мужчины, и хотя я яростно отбивался, связали меня и повезли сюда.
– А что же твои папка с мамкой? – спросил Бочкин, смахивая с лица набежавшую слезу. Очень его история Пятницы потрясла. – Почему за тебя не вступились?
– А я сирота, – признался мальчик и всхлипнул. – Отец мой утонул в море, когда я еще только три сезона дождей прожил, а мать потом съела злых ягод, потому что не хотела стать женой Мганги.
– Стало быть, у тебя старая вражда с этим Мгангой, – заметил Бочкин и погладил Пятницу по голове. – Но теперь тебе нечего бояться. Мы тебя в обиду не отдадим. Да и вряд ли они вернутся сюда.
И генерал громко захохотал, потому что вспомнил, как смешно убегали от акулы людоеды.
И так он заливисто и заразительно хохотал, что рассмеялся и Краснобаев. И даже попугай издал какой-то звук, похожий на смех.
Пятница посмотрел на них, посмотрел, потом его рот расплылся в улыбке, и он тоже стал смеяться. Смеялся он, потому что было смешно, а еще потому, что понял он, что попал к хорошим людям, рядом с которыми ему будет хорошо.
