– Как это не знаю? – возмутилась Марфа Васильевна. – Очень даже знаю.
– И вы нам его скажете?
– Конечно, скажу. Отчего не сказать? Улица Гагарина, ой, а вот дом не помню. И квартиру не помню. Да и зачем мне помнить? Я ведь к ним в гости не хожу.
– А если что-то произойдет с квартирой? – удивился Юра. – Как вы сообщите ее хозяйке? Неужели с ней никакой связи у вас нет?
– Как это нет? Конечно, есть! По телефону ей позвоню.
– Так у вас есть номер телефона? – недоверчиво спросил Юра.
– Есть.
– Но вы его наверняка не помните?
– Еще как помню. Наизусть знаю. Он легкий. Три шестерки, три пятерки. Вот и весь номер.
– Действительно легкий номер. А если мы по этому телефону позвоним, как вы думаете, согласится Анна Мартыновна с нами встретиться, чтобы побеседовать и ответить на наши вопросы?
– Согласится. Отчего же не согласится? Она очень даже любит беседовать.
– Ну, может, она по старости лет плохо соображает? – развел руками Юра.
– Это баба Нюра-то? Еще как соображает! И память у ней, лучше чем моя, хоть и девяносто с лишним лет старушке. Только вот слышит она плохо, это да. Но тут уж вам Женька поможет.
– Что за Женька? Кто такой? – тут же насторожился Юра.
– Так сын ее. Евгений.
Во время этого разговора Марфа Васильевна, не спеша, спускалась по лестнице. Ступенька за ступенькой. Ребята во главе с Юрой, следовали за ней и внимательно слушали. Как раз на последней фразе, они вышли из подъезда и из прохлады деревянного дома вновь оказались на изнуряющей жаре и ярком свете. Солнце сразу начало резать глаза, и стало тяжело дышать. Но Юра Цветков словно и не замечал всего этого.
– А Евгений, сын Анны Мартыновны, он, получается, тоже в этом доме и на этой улице, прожил много лет?
– Женька? Да лет пятьдесят, не меньше. Так он и родился здесь.
– Тогда он нам тоже сможет помочь?
– Это вряд ли!
– Почему?
– Не серьезный он человек, Евгений.
– Объясните! Как это может взрослый, даже пожилой мужчина быть несерьезным человеком? – опять сделав вид, что удивлен, продолжал Юра.
– Так разве можно назвать серьезным человеком того, кто в шестьдесят лет с голубями, словно какой-нибудь мальчишка сорванец, возится?
Услышав про голубей, ребята многозначительно переглянулись друг с другом.
– С голубями? – быстро спросил Лешка. – Он что, голубей разводит?
– То-то и оно, что разводит. У него и голубятня есть. Раньше все здесь, вон на этих сараях голубей гонял, а как переехал, так голубятню с собой забрал, и люди сказывают, до сих пор гоняет. Залезет на крышу и ну свистеть на всю округу.
– Так это же у человека хобби! – не выдержала Наташа. – Увлечение. Что тут плохого? Сразу человека несерьезным обзывать?
– Вот именно! – тут же поддакнула Катя.
– Если бы только голуби! – махнула рукой Марфа Васильевна.
– А что еще? – тут же спросил Юра. – Что может быть такого, чтобы так про человека наговаривать?
– А то, что в молодости его из института выгнали, вот что! – с горечью всплеснула руками женщина.
– За что? – как-то по взрослому ахнул Юра.
– То ли за драку, то ли еще за что-то. Ах, да, кажется он музыку запрещенную слушал. Рок-н-ролл, «Битлз» всякие. Тогда ведь это запрещено было, а он не только слушал, но и танцевал под нее. Вот его сначала из комсомола, а потом из института. Так он потом и не доучился. Работать тоже толком не работал. Все голубей гонял по крышам. Голубятник. Ой, что это я с вами тут заболталась, а ведь мне в аптеку надо и к врачу на прием.
И она убежала, оставив оторопевших ребят во дворе старого дома. И в эту самую минуту во двор въехал одетый во все черное мотоциклист невысокого роста. Он остановился у другого подъезда, заглушил двигатель и, не сняв шлем, стал смотреть на ребят. Лица его за ним было не разглядеть. Но друзья, увлеченные своим делом, не обратили внимания и даже не стали тише разговаривать.
ГЛАВА IV
СЫЩИК ВОРОНЦОВА
– Вот это да! – громко возмущался Никита. – Выгнали из института за то, что слушал рок-н-ролл и «Битлз». Это, в какие же древние времена происходило? Я сейчас все это на сцене играю перед публикой, аплодисменты и почет получаю.
– Да уж, действительно, история! – сказала Наташа. – Были же такие мрачные времена в истории нашей страны. Просто не верится.
Только Лешка Васильев не думал о мрачных исторических временах. Его мучил совсем другой вопрос.
– Юра, ты слышал про голубей? – схватил он за руку Цветкова. – Мы напали на след. Это значит, его голубь к нам и попал.
– Ты прав, – согласился Юра. – Вряд ли это простое совпадение. И мы должны срочно добраться до его квартиры и найти его. Хотя, боюсь, что дома его нет.
– А где же он? – хором спросили Таня и Катя и удивлено поглядели друг на друга.
– Если бы он был дома, то не слал бы голубя с запиской сам себе. Сдается мне, что он и есть тот самый человек, который послал сигнал бедствия. И мы его получили, значит нам его и спасать. Но прежде чем спасать, мы должны его найти.
– А как мы это сделаем? – спросила Таня. – Ведь Марфа Васильевна так адрес и не вспомнила.
– Зато она хорошо помнит телефон, – ответил Юра. – А зная телефон, очень легко найти адрес. Сейчас мы вернемся ко мне, у меня в компьютере есть телефонный справочник с адресами абонентов. Так что стоит нам набрать номер телефона, как мы тут же узнаем адрес.
– Здорово! – восхитились Таня и Наташа.
– Да, но пока мы доберемся до дома, столько времени потеряем, – тут же мрачно заметил Никита.
– Это точно, – усмехнулся Лешка. – И так бы обязательно случилось, если бы меня не было с вами. Я сейчас узнаю адрес в течение нескольких минут.
Катя посмотрела на брата с восхищением:
– Как ты это сделаешь?
– Легко! Просто позвоню одному приятелю, у которого есть в компьютере точно такой же телефонный справочник, и попрошу узнать для меня адрес.
Теперь на Лешку посмотрела с восхищением и Наташа Воронцова. А глядя на нее, восхитилась и Таня.
Лешка достал мобильник, набрал номер, затем стал разговаривать с каким-то Степаном и попросил его узнать адрес абонента с номером три шестерки, три пятерки.
– Сейчас узнает, – сказал он, убирая мобильный телефон. – Не успеем мы дойти до остановки, как адрес уже будет у нас в кармане.
Так оно и оказалось. Через минуту неизвестный Степан позвонил Васильеву и назвал адрес.
– Улица Гагарина, – сообщил Лешка Юре, который тут же записал все в блокнот, – дом десять, квартира пятнадцать.
