К вечеру они уже были перед одним из многочисленных входов в подземелье.
– Тут и отдохнем, – Гэндальф кинул свою сумку на землю и положил на нее свой посох. Бильбо последовал его примеру. Через несколько минут они оба сидели и болтали, а перед ними весело трещал костерок, на котором жарились остатки вчерашней птицы. От их одежды в звездное небо поднимался пар, и чтобы не простудиться, они прикладывались к фляжке с бренди, которая, неизвестно каким образом, вдруг оказалась в кармане волшебника. После пятого глотка Бильбо развезло, и он развеселился.
– А что, сударь, не повторить ли нам давешний концерт? Разве он был не чудесен?
Гэндальф фыркнул:
– А разве не ты упал в обморок, когда камни взяли особенно высокие ноты?
– То была какофония. Я же говорю, про музыку.
– Где я тебе возьму музыку? Были бы тут гномы, они бы тебе сыграли, а я, извини, не в настроении сейчас музицировать.
Бильбо хитро улыбнулся и стал выкладывать из карманов камни, которые он так недавно набрал. Косматые брови волшебника удивленно поползли вверх.
– Вот как? – только и сказал он. – И ты думаешь, что они будут петь?
– Думаю, да.
И он оказался прав. Камни, вернее камешки, полежали немного, потом видимо отогрелись около костра, подсохли и начали светлеть.
– Сейчас они запоют, – дрожащим от волнения голосом, – произнес хоббит.
Ответом ему стал звук, похожий на флейту. Сначала он был тихим, едва различимым, но потом к нему присоединились арфа и губная гармоника. Вместе они зазвучали громче и увереннее. Уж на что Гэндальф был суров, но даже он заулыбался при звуках той чудесной мелодии, что играли камни. А когда над всем этим великолепием птицей взлетела скрипка, он чуть было не прослезился.
Так они сидели и слушали прекрасную музыку, которую исполняли для них собранные хоббитом камешки. И если в первый раз в горах музыка была громкая, торжественная, если не сказать бравурная, которая звала в бой, кружила голову и заставляла трепетать сердца, то теперь это была тихая, чудесная музыка, которая ласкала душу, согревала сердце и вызывала воспоминания об отчем доме, об уютной гостиной в норке Бильбо, о сладком Мунни-пудинге и прочем, прочем, прочем далеком и поэтому еще более милом. Не было труб, фанфар, волынок, барабанов и литавр, только тихие камерные инструменты, которые так любят гномы. Бильбо и Гэндальф некоторое время поразмышляли об этом, а потом маг догадался:
– Видимо все дело в размере камней. Как и музыкальные инструменты. Большие камни соответствуют большим инструментам с низким звуком, таким, например, как контрабас или большой барабан, средние средним, а маленькие, те самые, которые ты набрал, высоким, флейтам, мандолинам и скрипкам. И этим последним не пристало греметь и звенеть. Зато мы слышим чудную домашнюю музыку.
– Каких только чудес нет на свете! – вздохнул Бильбо. – Обязательно принесу эти камешки домой.
Как только он это сказал, музыка тут же прекратилась.
– Что это? – вздрогнул хоббит. – Что произошло?
Гэндальф потрогал бороду и слегка насмешливо ответил:
– А тебе бы понравился, если бы кто-то большой, взял тебя, запихнул в карман и отнес к себе домой, куда-нибудь на северное взгорье, что в тысяче лиг от Хоббитании, да еще бы заставил петь?
– Ты думаешь, им не понравилось мое желание взять их домой?
– Я просто уверен в этом.
Бильбо с сожалением посмотрел на поющие камни, затем горько вздохнул:
– Не переживайте. Я вас оставлю здесь в Горелых горах, раз это ваша Родина. Обещаю.
Камни, которые стали черными, вновь посветлели. Затем осторожно, словно боясь, что их могут обмануть, один за другим они снова начали петь. Друзья заслушались, расслабились. Блаженные улыбки появились на их лицах.
– Словно в доме у Эрлонда, в Последнем домашнем приюте, – откидываясь на спину и глядя на звезды, сказал Бильбо. – Оркестр эльфов.
И он широко зевнул. Камни тут же сменили мелодию и заиграли известную старинную колыбельную песню «Спи, милый эльф мой, усни». И так они приятно играли эту песню, что друзья, сами не заметили, как уснули.
Бильбо спал, и ему снились эльфы. Красивые, молодые, веселые и танцующие. В королевском дворце бал. Хоббит бегал среди танцующих эльфов и все пытался расспросить их о том, что творится у него дома в Хоббитауне. Но эльфы не отвечали ему, только весело смеялись, шутили и пели. В конце концов Бильбо надоело бегать и спрашивать и он присоединился ко всеобщему веселью и тоже стал танцевать, смешно подпрыгивая и дрыгая мохнатыми ножками, что очень веселило эльфов, а при особенно трудных па, эльфы и вовсе разражались громким хохотом. Бильбо радовался и старался еще больше, чтобы всем было весело. Только иногда его посещала тревожная мысль, а не ведет ли он себя слишком легкомысленно, и пристало ли вообще так себя вести почтенному хоббиту, сыну всеми уважаемого Банго Бэггинса?
Вдруг в танцевальном зале горевший до этого яркий свет погас, и все эльфы разом перестали смеяться, почему-то заволновались, женщины заплакали и закричали и стали прятаться за спинами мужчин, которые стали хмуриться и хвататься за мечи. Затем вдруг поднялся сильный ветер, он стал дуть и уносить эльфов одного за другим куда-то в темную непроглядную неизвестность, пока не унес всех до единого. Даже король и королева эльфов улетели, хотя и самые последние. Бильбо остался в зале дворца короля эльфов совершенно один. Он бегал, искал эльфов, жалобно звал их по именам и ни кого не мог найти. А ветер все дул и дул. И Бильбо очень хотел, чтобы он унес и его туда, к остальным. Так горько было оставаться одному. От усердия хоббит подпрыгивал, надеясь, что ветер подхватит его и унесет, но ничего из этого не получалось. Видимо, в отличии от воздушных и невесомых эльфов, он был слишком тяжел.
Вдруг ветер прекратился. Стало тихо, как в погребе. И темно. Хоть глаза выколи. Бильбо стал прислушиваться. Прислушивался он достаточно долго. Уши его даже шевелились от усердия (шевелить ушами наш хоббит мог только во сне, в жизни же ему так и не удалось овладеть этим великим искусством). И он услышал. Чуткий хоббичьий слух уловил, наконец, слабый едва слышимый голос.
– Помогите! – кричал голос. – На помощь!
Бильбо побежал в ту сторону, откуда доносился голос, затем обо что-то споткнулся, упал и проснулся.
– Ай! – вскрикнул Гэндальф, потому что видимо находясь во сне, Бильбо наяву действительно встал и побежал и споткнулся ни на кого другого, а конечно же на своего друга. – Что это тебе вздумалось прыгать на мне, Бэггинс? Стар я для этого.
– Прошу прощения, Гэндальф, но мне приснилось, что меня кто-то зовет. Вот я и побежал.
– Приснилось, – проворчал Гэндальф. – Почему мне ничего не снится?
– Не знаю, – Бильбо виновато пожал плечами. И вдруг его лицо изменилось. Он поднял вверх указательный палец. – Тихо! Кажется в самом деле кто-то зовет на помощь.
