– А ты еще говоришь, что божественные вещи не сбываются, – сказал Адам где-то среди ночи.
– Ничего божественного тут нет, – сказала Нина. – Мне было больно. Да, кстати, только что вспомнила. Утром я должна тебе сказать что-то очень важное.
– Что?
– Не сейчас, милый. Давай лучше поспим, хорошо?
Еще до того, как Нина проснулась, Адам вышел под дождь побриться. На обратном пути он купил две зубные щетки и ярко-красный целлулоидный гребешок. Нина села в постели и причесалась. На спину она накинула пиджак Адама.
Адам, чистивший зубы, оглянулся на нее: – Дорогая моя, у тебя вид прямо из «La vie parisienne».
Тогда она сбросила пиджак и вскочила с постели, и он сказал ей, что вид у нее как на модной картинке в «Vogue» минус белье и платье. Это Нине понравилось, но она сказала, что ей холодно и все еще больно, хотя уже меньше. Потом она оделась и они сошли вниз.
В ресторане уже никого не было, и официанты накрывали столы ко второму завтраку.
– Ну, – сказал Адам, – ты говорила, что должна мне что-то сказать.
– Да, да. Это очень неприятно, милый.
– Так скажи скорей.
– Понимаешь, это насчет чека, который тебе дал папа. Боюсь, ты зря возлагаешь на него надежды.
– Но дорогая моя, он на тысячу фунтов, разве нет?
– А ты посмотри на него, моя радость. – Она достала чек из сумочки и протянула ему через стол.
– Как будто все в порядке, – сказал Адам.
– А подпись?
– Боже милостивый, этот старый идиот подписался «Чарли Чаплин»!
– Про это я и говорю, милый.
– Но разве нельзя попросить его изменить подпись? У него, наверно, не все дома. Сегодня же съезжу к нему еще раз.
– Пожалуй, не стоит, милый… как ты не понимаешь. Конечно, он очень старый человек и… то, что ты ему наговорил, могло показаться ему немного странным… он-то, может быть, подумал, что это у тебя не все дома. В общем… понимаешь, может быть, этот чек был своего рода шуткой.
– Будь я проклят… это уже скучно. Как раз когда все складывалось так хорошо. Ты когда заметила подпись, Нина?
– Сразу же как ты показал мне чек, еще у Марго. Но у тебя был такой счастливый вид, что мне не захотелось ничего говорить. Ты был такой счастливый, Адам, и такой чудный. Я, наверно, тут-то и влюбилась в тебя по-настоящему, когда увидела, как ты танцуешь в холле один-одинешенек.
– Будь я проклят, – повторил Адам. – Вот старый черт.
– Так или иначе, ты от всего этого получил кое-какое удовольствие, правда? Или нет?
– А ты нет?
– Дорогой мой, я в жизни ничего более противного не испытала… но раз ты доволен, я не жалею.
– Нина, – сказал Адам немного спустя, – значит, мы все-таки не сможем пожениться.
– Да, боюсь, что так.
– Скука какая, а?
Еще немного спустя он сказал: – Наверно, этот пастор тоже решил, что у меня не все дома.
А еще погодя: – Вообще-то шутка получилась неплохая, а?
– Просто божественная.
В поезде Нина скапала: – Подумать страшно, что я больше никогда, до самой смерти, не увижу, как ты танцуешь вот так, совсем один.
Глава 6
В тот вечер леди Метроленд устраивала прием в честь миссис Мелроз Оранг. Пригласительная телеграмма ждала Адама, когда он вернулся к себе в гостиницу. (Оплаченный ответ Лотти уже успела использовать. Кто-то назвал ей вероятного победителя в ноябрьском гандикапе, и она решила рискнуть, а кличку лошади зависать на чем-нибудь, пока не забыла.) Еще его ждало приглашение к завтраку от Саймона Балкэрна.
В «Шепарде» кормят главным образом паштетом из дичи – черным внутри и полным клювов, дроби и каких-то непонятных позвонков – так что Адам был вовсе не прочь позавтракать с Саймоном Балкэрном, хотя понимал, что за этим неожиданно радушным жестом кроется какой-то мрачноватый умысел.
Они встретились» ресторане «Chez Espinosa»,чуть ли не самом дорогом во всем Лондоне; там полно клеенок и лаликовского стекла
[4]
, и люди того сорта, которые любят такого сорта вещи, ходят туда постоянно и жалуются, какой это ужас.
– Надеюсь, вы не в обиде, что я пригласил вас в этот ужасный ресторан, – сказал Балкэрн. – Дело в том, что меня здесь кормят бесплатно, а я время от времени упоминаю о них в моих заметках. За напитки, к сожалению, приходится платить. Кто здесь сегодня есть, Альфонс? – спросил он метрдотеля.
Тот подал ему отпечатанный на машинке список, который всегда держал наготове для авторов светской хроники.
– Гм, да. Очень красивый список. Что могу, сделаю.
– Благодарю вас, сэр. Столик на двоих? Коктейли?
– Нет, коктейля я не хочу. У меня и времени мало. А вы как, Адам? Коктейли здесь, между прочим, неважные.
– Спасибо, не хочу, – сказал Адам.
– А может быть, все-таки? – сказал Балкэрн, уже увлекая его к столику. Пока им подавали икру, он просмотрел карту вин.
– Пиво у них тут хорошее, – сказал он. – Вы что будете пить?
– Все равно, то же, что и вы. С удовольствием выпью пива.
– Две полбутылки пива, пожалуйста… А вы в самом деле ничего другого не хотите?
– В самом деле, спасибо.
Саймон Балкэрн хмуро оглядывался по сторонам, изредка прибавляя к списку новое имя. (Удручающая это профессия, при которой, о чем ни заговори, разговор получается служебный.)
Вскоре он сказал вымученно-небрежным тоном:
– Сегодня, если не ошибаюсь, прием у Марго Метроленд? Вы пойдете?
– Вероятно, пойду. У нее обычно бывает нескучно, правда?
– Да… Я вам сейчас скажу одну очень странную вещь, Адам. На сегодняшний вечер она меня не пригласила.
– Еще не поздно. Я, например, получил приглашение только сегодня утром.
– Да… Кто эта женщина, вон, в меховом пальто, только что вошла? В лицо-то я ее отлично знаю.
– Кажется, леди Эвримен?
– Ну да, конечно. – К списку прибавилось еще одно имя. Балкэрн умолк и в полном унынии поел салата. – Дело в том… она сказала Агате Рансибл, что и не намерена меня приглашать.
– Почему?
– Видимо, ее привело в ярость, что я что-то сказал насчет чего-то, что она сказала про Майлза.
– Некоторые люди просто не понимают шуток, – сказал Адам, чтобы его подбодрить.
