– Я был на ноябрьском гандикапе, – сказал Адам. – По-моему, я вас там видел.
– Жаль, что не встретились, это бы сильно упростило дело, верно? Ну да все хорошо, что хорошо кончается.
– Ваш майор – просто ангел, – сказала мисс Рансибл. Когда они допили шампанское, майор – теперь уже, несомненно, пьяный – поднялся.
– Ну-с, любезный, – сказал он, – мне надо топать. Обещал тут кое с кем повидаться. Спасибо за угощение. Приятно было со всеми вами встретиться. Пока, милашечка.
– Когда же мы теперь увидимся? – спросил Адам.
– Да в любое время. Когда ни заглянете, буду рад. У меня для старых друзей всегда найдется бутылка и закусончик. Привет всей компании.
– А нельзя зайти к вам поскорее? По поводу денег.
– Чем скорее, тем лучше, дорогой. Только насчет денег я что-то не понял.
– Мои тридцать пять тысяч.
– А, да, конечно. Надо же, совсем забыл. Вот что. Вы нынче к вечеру приходите в «Империал», там я вам их и отдам. Я сам не чаю с ними разделаться. В семь часов в американском баре… или чуть раньше.
– Пошли смотреть гонки, – сказал Арчи.
Они спустились с холма, бодрые и беззаботные (как и положено себя чувствовать, когда много выпьешь до второго завтрака). Подходя к будкам, вспомнили, что проголодались. Решили, что снова подниматься в буфет – очень далеко, и съели завтрак механика – ту его часть, которая не пострадала от сигареты мисс Рансибл.
Тут с машиной № 13 случилась беда. Она нерешительно съехала на обочину, за рулем сидел механик. Он объяснил, что приятеля Майлза ударил в плечо гаечный ключ, брошенный из автомобиля Марино, когда они обгоняли его под железнодорожным мостом. Механик помог ему выйти и повел в палатку Красного креста.
– Дело труба, – сказал механик. – Больше он сегодня ни на что не годится. Чего же было и ждать, раз вытянули тринадцатый номер.
Майлз пошел ухаживать за своим приятелем, а мисс Рансибл, Адам и Арчи бессмысленно уставились на машину. Арчи легонько икал, дожевывая яблоко механика.
Вскоре появился инспектор.
– Что тут случилось? – спросил он.
– Водитель убит, – сказал Арчи. – Гаечный ключ. Под железнодорожным мостом. Марино.
– Так вы что, сошли? Кто у вас запасный водитель?
– Не знаю. Вы не знаете, Адам? Запасного водителя тоже могли убить. Очень просто.
– Запасный водитель – это я, – сказала мисс Рансибл. – У меня на рукаве написано.
– Запасный водитель – она. Вон, на рукаве написано.
– Ну, так вы как, хотите сойти с круга?
– Не надо сходить с круга, Агата.
– Нет, я не хочу сходить с круга.
– Отлично. Как ваше имя?
– Агата. Я – запасный водитель. У меня на рукаве.
– Вижу. Ладно, можете садиться и ехать.
– Агата, – твердо повторила мисс Рансибл, забираясь в машину. – Вон, на рукаве.
– Послушайте, Агата, – сказал Адам. – Вы в себе вполне уверены?
– На рукаве, – сказала мисс Рансибл строго.
– Я хочу сказать, вы вполне уверены, что это безопасно?
– Не совсем безопасно, раз они швыряют гаечные ключи. Но я сначала поеду медленно, а потом привыкну. Вот увидите. Вы со мной?
– Я останусь здесь и буду махать флажком, – сказал Адам.
– Хорошо. До свиданья… Ой, как страшно, это же умереть можно.
Машина пулей вылетела на середину дорожки, чудом не задела другую и с ревом скрылась за поворотом.
– Арчи, послушайте, а это ничего, если на гонках за рулем и в нетрезвом виде? Ее не арестуют?
– Ничего, ничего. Они тут все пьяные.
– Правда?
– Правда.
– Все?
– Все до единого. В стельку.
– Ну, тогда ничего. Пойдем выпьем. И они опять поднялись на холм и прошли сквозь бойскаутов в буфет.
Вести о мисс Рансибл не замедлили последовать.
– Внимание, – заговорил репродуктор, – № 13, английская «планкет-бауз», за рулем мисс Агата, столкнулась на Чертовом повороте с № 28, итальянской машиной «омега», за рулем капитан Марино. № 13 выправилась и продолжает путь. № 28 перевернулась и вышла из гонок.
– Молодец Агата! – сказал Арчи.
Несколько минут спустя:
– Внимание! № 13, английская «планкет-бауз», за рулем мисс Агата, прошла круг за 9 минут 41 секунду. Это рекорд скорости.
Раздались возгласы патриотического восторга. Во всех концах буфета пили за здоровье мисс Рансибл.
Несколько минут спустя:
– Внимание! Вынужден опровергнуть последнее сообщение, будто № 13, английская «планкет-бауз», за рулем мисс Агата, установила рекорд. Только что поступило сообщение, что № 13 сошла с трека сразу после железнодорожного переезда и пять миль шла без дороги, а на трек вернулась только у поворота «Красный лев». Судьи этот этап не зачли.
Несколько минут спустя:
– Внимание! № 13, английская «планкет-бауз», за рулем мисс Агата, вышла из гонок. Некоторое время назад она покинула трек, свернув у Церковного угла не вправо, а влево. В последний раз замечена на объездном шоссе, по которому шла на юг, судя по всему потеряв управление.
– Ну, деточки, мне повезло, – сказал подоспевший Майлз. – Только второй день работаю в газете, и пожалуйста, сенсация. Уж если за такое в «Эксцессе» не похвалят… опять же деньги… – И он побежал в палатку связи – одно из удобств, предусмотренных устроителями гонок, – диктовать длинную корреспонденцию о несчастье, постигшем мисс Рансибл.
Адам пошел с ним и отправил Нине телеграмму: «Пьяный майор в буфете не фикция тридцать пять тысяч поженимся завтра все чудесно Агата пропала целую Адам».
– Как будто все ясно, – сказал он.
Потом они пошли в санитарную палатку – тоже одно из удобств, предусмотренных организаторами, – навестить приятеля Майлза. Он жаловался на боль в плече и тревожился за свою машину.
– Какая бессердечность, – сказал Адам. – По-моему, ему бы следовало тревожиться за Агату.
– Автомобилисты вообще бессердечные, – сказал Майлз со вздохом.
В палатку внесли на носилках капитана Марино. Когда его проносили мимо приятеля Майлза, он с громким стоном повернулся на бок и плюнул ему в лицо. Еще он плюнул в лицо врачу, который делал ему перевязку, и укусил одну из сестер.
В санитарной палатке сложилось мнение, что капитан Марино – не джентльмен.
Арчи выяснил, что до конца гонок уехать невозможно, а гонки продлятся еще не меньше двух часов. Машины все носились и носились по кругу. Время от времени бойскауты наклеивали против какого-нибудь номера большую красную букву В
[18]
, тем отмечая очередную жертву неполадок в моторе, столкновения или Чертова поворота. По гребню холма к дверям палатки-столовой тянулась длинная очередь. И пошел дождь.
