Он принялся энергично теребить свои шнуры, в спешке обжигая пальцы. Публика сидела в темноте. Потом дверь отворилась и вошла горничная со свечой.
– Прошу прощения, мэм, – сказал она. – Света нет во всем доме.
Пастор торопливо вышел в коридор и попробовал выключатель. Он несколько раз щелкнул им вверх и вниз, постучал по нему, как по барометру, легонько подергал его.
– Видимо, пробка перегорела, – сказал он.
– Ну, знаете, уважаемый, это не дело, – сказал полковник сердито. – Без электричества я показывать фильм не могу. Вы уж как-нибудь его почините.
– К сожалению, тут потребуется монтер, а вызвать монтера можно не раньше понедельника, – сказал пастор не по-христиански холодным тоном. – Да, мне уже ясно, что нам с женой и всему моему дому предстоит провести рождественские праздники в темноте.
– Признаться, – сказал полковник, – я этого не ожидал. Я, конечно, понимаю, что для вас это так же огорчительно, как для меня. Но все-таки…
Горничная принесла несколько свечек и велосипедный фонарь.
– Последние, сэр, – сказала она. – А лавки только в понедельник откроются.
– Полагаю, что в таком случае мое гостеприимство вам больше не требуется, полковник? Хотите, я позвоню в Эйлсбери и вызову вам такси?
– Что такое? Такси? Да это просто смешно – вызывать такси из Эйлсебри, чтобы проехать четверть мили.
– Миссис Литлджон едва ли захочется идти пешком в такую погоду.
– Может быть, правда вызвать такси, папа?
– Разумеется, если вы предпочитаете переждать… метель, возможно, утихнет. Но не думаю, чтобы вам улыбалось сидеть здесь вот так, в темноте.
– Нет-нет, вызывайте такси, – сказал полковник. По дороге домой он сказал: – Я совсем было решил дать ему на праздник две-три наши лампы. А теперь и не подумаю. Это надо же – гнать такси за семь миль, чтобы проехать несколько сот ярдов. Да еще в сочельник. Жалуются, что народ мало ходит в церковь, а чего же и ждать, когда у них у самих такое понятие о рождественском братстве. И я-то еще старался, привез ему показать мою картину…
Наутро Адам и Нина проснулись под Адиной веткой омелы и услышали гудящий над снегом рождественский благовест. «В церковь, люди добрые, в церковь поспешайте». Накануне они повесили на видном месте по чулку, и Адам положил Нине в чулок флакон духов с пульверизатором, а она ему – два галстука и безопасную бритву новой марки. Ада принесла им чай и поздравила с праздником. У Нины были приготовлены подарки для обоих Флоринов, но про Аду она забыла, поэтому подарила ей свои духи.
– Радость моя, – сказал Адам, – они стоят двадцать пять шиллингов – записаны в магазине Астри на счет Арчи Шверта.
Крошки от хлеба они высыпали на подоконник, прилетел снегирь и стал их клевать. В таком духе прошел весь день.
Завтракали Адам и Нина в столовой одни. На поставленных в ряд спиртовках грелись серебряные блюда с омлетом, жареной куропаткой, пловом, почками, рыбой и булочками; был там еще окорок, холодный язык, солонина и маринованная селедка. Нина съела яблоко, Адам – несколько гренков.
Полковник Блаунт спустился сверху в одиннадцать часов, облаченный в серый фрак. Он поздравил их с праздником, и они обменялись подарками. Адам подарил ему ящичек сигар, Нина – большую иллюстрированную книгу о современном кинематографе. Он подарил Нине брошь с мелкими бриллиантиками, принадлежавшую ее матери, Адаму же – календарь с цветной картинкой – бульдог, курящий трубку, – и строкой из Лонгфелло на каждый день года.
В половине двенадцатого они пошли в церковь.
– Преподам ему урок истинно христианского всепрощения, – сказал полковник (однако с начала до конца проповеди демонстративно читал свою Библию).
После службы они навестили нескольких арендаторов. Флорин еще накануне обошел их и оставил пакеты с провизией. Арендаторы были очень рады познакомиться с мужем мисс Нины. Многие из них помнили его мальчиком и отметили, что он изменился прямо до неузнаваемости. Они взахлеб напоминали ему про всякие компрометирующие эпизоды из детства Рыжика, главным образом случаи жестокого обращения с кошками.
После второго завтрака они пошли смотреть праздничные украшения в людской.
Это был обычай, освященный временем, и Флорины, соблюдая его, развесили в комнате бумажные вымпелы, прикрепив их к газовым рожкам. Ада ушла обедать к родителям, жившим в деревне среди заправочных колонок, так что Флорины ели индейку и плумпудинг вдвоем.
– На моей памяти за этим столом обедало об Рождестве по двадцать пять человек, – сказал Флорин. – Когда полковник и мистер Эрик были школьниками, вот уж бывали праздники, так праздники. Спектакли ставили, весь дом, бывало, вверху дном перевернут, и каждый гость приезжал со своим лакеем.
– Да, – вздохнула миссис Флорин.
– Теперь не то, – сказал Флорин и потянулся за зубочисткой.
– Да, – вздохнула миссис Флорин.
И тут из столовой пришли господа.
Полковник постучал в дверь и спросил: – Можно нам войти, миссис Флорин?
– Можно, сэр, милости просим, – ответила миссис Флорин. Адам, Нина и полковник полюбовались украшениями и преподнесли Флоринам подарки, завернутые в папиросную бумагу. Потом полковник сказал: – Давайте-ка выпьем вместе по бокалу вина.
Флорин откупорил принесенную еще утром из погреба бутылку хереса, налил бокалы и подал сперва Нине, потом миссис Флорин, потом полковнику, потом Адаму, а последний взял себе.
– Примите мои наилучшие пожелания, миссис Флорин, – сказал полковник, поднимая бокал, – и вы тоже, Флорин. Годы идут, и мы не молодеем, но я надеюсь и верю, что мы еще не раз вместе встретим Рождество. Миссис Флорин – та вообще изменилась с тех пор, как сюда приехала. Желаю вам обоим и в наступающем году здоровья и счастья.
Миссис Флорин сказала: – Благодарю вас, сэр, и вам того же.
Флорин сказал: – И до чего же приятно, что мисс Нина… лучше бы сказать миссис Литлджон… опять среди нас, в родном доме, и супруг ее тоже, и мы с миссис Флорин желаем им счастья и благополучия в совместной жизни, и я одно могу сказать – ежели они проживут так же счастливо, как мыс миссис Флорин, так лучшего я им и пожелать не могу.
Потом господа ушли, и весь дом привычно погрузился в дремоту.
В тот вечер после обеда Адам и полковник взяли по рюмке с портвейном и повернули свои кресла лицом к огню. Нина вышла в гостиную покурить.
– По чести, мой милый, – сказал полковник, подправляя ногой горящее полено, – я очень рад, что Нина вышла за вас замуж. Вы мне сразу понравились. Нина у меня своевольная, всегда такой была, но я знал, что в конце концов она сделает разумный выбор. У вас с ней много хорошего впереди.
– Надеюсь, сэр.
