Однако, несмотря на перегруженность, хоббит, гномы и маг продолжали жить в отдельной каюте, и этого их права никто не пытался оспорить.
Вечером Бильбо поужинал вместе со всеми за общим столом, веселился и болтал без умолку. Потом вернулся в свою каюту и улегся спать.
Почти под утро гномы и маг опять проснулись от его стонов, и все, что было прошлой ночью, повторилось заново. Только в этот раз Бильбо стонал еще громче, а ломало его так, что он чуть не свалился на пол. И даже, когда Гэндальф дал ему лекарство, он долго не мог успокоиться, и магу пришлось шептать какие-то заклинания и водить над ним руками. Наконец, когда уже наступил рассвет, он затих и забылся неспокойным тревожным сном.
Утром он конечно же не проснулся, и его оставили одного в каюте. Однако в полдень Балин подбежал к Гэндальфу, который как всегда был на носу корабля. Лицо у него было очень испуганным и растерянным.
– Кажется наш хоббит сбрендил, – тихо прошептал он магу в самое ухо.
Гэндальф даже ничего не стал спрашивать и кинулся к каюте. Когда он вместе с гномом вбежал внутрь, то увидел Бильбо, который на четвереньках ползал по полу и громко стонал и причитал:
– Где оно? Где оно? Куда оно подевалось? Неужели? Не может этого быть? Украли? Украли? Украли мою прелесть?
И хоббит с душераздирающим воплем стал шарить рукой по полу, словно ища что-то. Когда он оглянулся на вошедших, взгляд у него и впрямь был не совсем разумный, если не сказать безумный.
Гномы кинулись к Бильбо. Они всего лишь хотели уложить его обратно в койку, но хоббит вдруг взвизгнул и стал вырываться из их рук. Глаза его вдруг стали злыми, как у рассерженной кошки. Он даже зашипел:
– А так это вы? Это вы украли его у меня? Отдайте сейчас же назад?
Гномы оторопели.
– Мы ничего у тебя не брали, – стали оправдываться они. – Нам нечего тебе возвращать.
Но тут Бильбо вырвался из их рук и подбежал к Гэндальфу:
– Тогда это ты! Ты взял его, Гэндальф. Зачем ты это сделал?
Маг только головой покачал:
– Лучше как следует, проверь свои карманы, господин Бэггинс, прежде чем возводить напраслину на своих друзей.
– А что ж, сейчас проверю, – злобно ответил Бильбо и запустил руку в свой внутренний карман. И тут его лицо разом изменилось. – Оно здесь! Оно здесь! Но ведь я только что не мог найти его. Обшарил все карманы, на полу смотрел.
По мере того, как Бильбо говорил, настроение его, как по волшебству переходило от яростного и злобного, к добродушному и довольному.
– А оно оказывается здесь. Здес-с-сь! Моя прелесть! И никто его не украл у меня.
– О чем это он? – Балин и Двалин смотрели на друга с открытыми ртами. Они ничего не могли понять, и надеялись, что Гэндальф им все разъяснит. Но маг ничего не стал объяснять. Он обратился к хоббиту, и голос у него был более чем холоден.
– Ну так как, милейший господин Бэггинс, ты по-прежнему будешь утверждать, что мы кое-что тебе должны вернуть?
Бильбо словно подменили. Он вдруг весь разом съежился, осунулся, опустил глаза.
– Я, я, – забормотал он, – я тут, кажется, чего-то наговорил? Но ведь я не со зла. Да, да, конечно! Простите меня. Я был ужасен. Это был не я. Просто мне видимо что-то приснилось. Ну да, приснилось. Мне приснилось, что Его у меня нет. Ты понимаешь, о чем я, Гэндальф! А потом я стал искать его, и зашли вы. Что я мог подумать?
Речь хоббита была бессвязная и беспорядочная. Он сбивался, заикался, судорожно теребил руками полы своей жилетки и переводил свой виноватый как у побитой собаки взгляд с одного на другого. В конце концов все вспомнили, что перед ними всего-навсего несчастный больной хоббит. Первым подошел к нему Гэндальф.
– Ладно, успокойся, – сказал он положив ему на плечо руку, – мы не станем обижаться на тебя. Однако я должен кое-что сказать тебе, дорогой мой хоббит.
– Я тебя очень внимательно слушаю, – обрадовался тому, что его так быстро простили, Бильбо. – Вот честное слово, я больше так не буду.
– Я должен сказать тебе, Бильбо, что ты болен. Серьезно болен.
– Что ты такое говоришь? – удивился хоббит. – Да я чувствую себя, как никогда.
– Тогда ответь, пожалуйста, что произошло нынешней ночью?
– И прошлой тоже, – поддакнул Балин.
– Да, да, и прошлой тоже, – поддержал брата Двалин. – А ну, ответь нам, хоббит.
– А разве что-то было?
– Ты ничего не помнишь?
– Ничего. Разве я не спал?
Гэндальф вздохнул:
– Да ты спал. – Он препроводил хоббита к его койке, заставил его улечься, затем оглянулся на гномов. – Может быть вы ему расскажете?
– А почему бы и нет? – обрадовался Двалин.
И гномы наперебой стали рассказывать хоббиту о том, как он страдал две минувшие ночи. Бильбо слушал их с открытым ртом.
– И попробуй только нам не поверить, – погрозил ему пальцем Двалин. – Тогда точно, руки тебе больше не подадим.
– Я верю, верю, – поспешил заверить гнома Бильбо. – Хотя верится с огромным трудом.
– И тем не менее это так, – подытожил разговор Гэндальф.
– И что же теперь? – воскликнул Бильбо. – Раз я, как вы говорите, болен, то кто же теперь будет меня лечить? И почему ты Гэндальф не даешь мне твоего чудесного бальзама, чтобы я исцелился?
– Похоже, мой бальзам оказывает на тебя лишь временное действие.
– И чем же может кончится моя болезнь? – чуть не плача спросил Бильбо. – Я умру?
– Зачем же так трагически? – покачал головой маг. – Хотя…
– Что хотя? Ты чего-то не договариваешь? Говори правду. Ты знаешь, что я мужественно приму все, что ты скажешь.
– Хорошо. Я скажу. Ты не умрешь, но то, что с тобой случится, мало будет отличаться от смерти.
– Что такое?
– Просто ты будешь спать. С каждым разом все дольше и дольше, пока не настанет тот момент, когда ты уснешь вечным сном.
Все были поражены. И гномы не меньше самого Бильбо. На глазах у Балина даже сверкнули две слезинки. Пробежали двумя ручейками по щекам и скрылись в густой бороде. Двалин тоже тихо всхлипнул и отвернулся. Может быть, тоже хотел спрятать слезы.
– Это случилось потому, что королева Берутиэль поцеловала меня? – спросил тихим голосом Бильбо.
– Да, – ответил Гэндальф. – И еще потому, что ты надевал Его. Мир теней тянет к тебе свои руки, Бильбо.
– Что же мне делать? Как избавиться от этого заклятия?
Гэндальф в задумчивости погладил длинную окладистую бороду. Некоторое время он молчал. Раздумывал. Все смотрели на него и ждали, что он скажет. Так прошло несколько томительных минут. Наконец маг начал говорить тихим голосом, но все прекрасно слышали каждое его слово.
