Свея сделала красноречивый жест в ее сторону и объявила, даже не удостоив незнакомку взглядом:
– Вот и прибыла новая горничная! Можете позаботиться о ней, хозяйка.
И Свея вышла из комнаты, мимоходом бросив на маму такой взгляд, который ясно говорил, что ответственность за все лежит на маме, Свея же умывает руки. Мама испуганно посмотрела ей вслед. И вдруг девушка разразилась торжествующим хохотом:
– Но, добрые люди, не такая уж я страшная!
Роланд хихикнул в ответ, а мама смущенно перевела взгляд с двери, только что закрывшейся за Свеей, на девушку, которая начала невозмутимо расстегивать пальто, будто ничего не произошло. Мама откашлялась и робко проговорила:
– Так ты, стало быть, Каролина?
– Да, Каролина Якобссон.
Она протянула маме руку, и та с бледной улыбкой пожала ее:
– Добро пожаловать…
– Спасибо.
Каролина отпустила мамину руку и по очереди поздоровалась с нами.
Завершив знакомство, она по-хозяйски обошла прихожую и взяла плечики для пальто.
– Могу я повесить это здесь? – спросила она, уже пристроив свое пальто рядом с папиной шубой.
– Да, наверное, – тихо ответила мама. Она явно растерялась.
Каролина бросила шапочку на полку для шляп и села расшнуровывать ботинки, а мы уставились на нее. Мы всегда думали, что горничная – это застенчивое существо, которое старается держаться как можно незаметнее и никогда первой не откроет рта, если к ней не обращаются. Поэтому сейчас мы просто не верили собственным глазам.
Мама, которая вечно жаловалась на то, что горничных приходится водить за ручку, тоже онемела. Видимо, на этот раз от таких трудностей мы избавлены. Новенькая уже взяла дом в свои руки и будет дальше вести себя так же смело, как при первом знакомстве.
Мама нервно потирала руки.
– Но мы ждали тебя только завтра утром.
– Конечно. Но я подумала, что будет лучше приехать накануне вечером. Тогда я смогу приняться за работу с раннего утра, не теряя даром времени.
Что возразишь?
Мама озадаченно взглянула на Каролину: на ногах у нее были грубые носки из козьей шерсти.
Свои ботинки она поставила рядом с нашими в галошницу.
Каролина почувствовала мамин взгляд и услужливо спросила:
– Не угодно ли вам, хозяйка, чтобы я переставила ботинки в другое место?
Мама сначала покачала головой, но вдруг спохватилась: что об этом скажет Свея?
– Нет… Да, конечно. Свея держит свою одежду у себя.
– Хорошо. Скажите только где. Я повешу там, где полагается. – Каролина с готовностью улыбнулась, быстро собрала верхнюю одежду и взяла мешок. – А где я буду жить? – Она кивнула Роланду. – Ты поможешь мне с чемоданом, да?
Роланд тут же наклонился и подхватил чемодан, а я не успела заметить, как у меня в руках оказались ботинки.
– Ты понесешь вот это! А то у меня руки заняты, – сказала Каролина.
– А я? Я тоже хочу! – закричала прибежавшая Надя, и Каролина тут же протянула ей свое пальто. Но Надя хотела нести мешок. – Я смогу, я сильная. Так папа сказал.
Каролина огляделась. В прихожую выходили по меньшей мере четыре двустворчатые двери. Все они были закрыты.
– Да, а где же хозяин? Я ведь должна поздороваться с ним тоже. – Она переводила взгляд с одной двери на другую и, выбрав ту, которая действительно вела в папин кабинет, спросила: – Он, должно быть, там?
– Нет, дело в том, что моего мужа сейчас нет дома.
– Вот как, – сказала Каролина и направилась к двери, в которую вышла Свея. – Наверное, моя комната там? Или я ошибаюсь, хозяйка?
– Комната прислуги на чердаке…
Но Каролина уже открыла дверь, за которой стояла Свея, пунцовая от гнева. Она, конечно, подслушивала и теперь получила дверью по лбу.
– Ах, простите! – рассмеялась Каролина. – Я не нарочно. Не думала, что тут кто-то есть.
Свея тупо уставилась на нее. Затем перевела взгляд на нас. Но чем мы могли ей помочь? Я стояла с ботинками Каролины в руках, Роланд – с ее чемоданом, а Надя волочила мешок.
Сама Каролина стояла в пальто, наброшенном на одно плечо, а в руке у нее были только шапочка и рукавицы. Свея гневно посмотрела на маму:
– Могу я поговорить с вами, хозяйка? – Ее лицо выражало крайнее недовольство. – Сейчас же!
– Конечно, Свея, конечно, – ответила мама и направилась к ней.
– Нет, мы пойдем туда! – Свея зашагала в столовую, и мама послушно засеменила следом. Они закрыли за собой дверь, оставив нас одних.
Мы стояли в прихожей. Лестница на второй этаж вела в жилые комнаты. Здесь, внизу, был камин, в котором тлели угли. Каролина бросила пальто на стул, подошла к камину и, взяв кочергу, пошевелила угли.
– Тут хорошо печь яблоки, – сказала она. Надя выпустила из рук мешок и подбежала к ней:
– У нас есть яблоки на чердаке. Я могу принести! Мы с Роландом переглянулись. Мы слишком хорошо знали, что будет дальше. Каролину выгонят. Свея ни за что не одобрит ее. Сейчас она изо всех сил науськивает маму, чтобы та избавилась от Каролины как можно быстрее. Это было несложно угадать. Роланд вздохнул:
– Если бы мы могли что-нибудь сделать…
Но что мы можем? Никто не спрашивал у нас, что мы думаем о Каролине.
– Как жаль, – прошептала я.
– Да, ведь она такая веселая. Я так хочу, чтобы она осталась.
Я тоже очень этого хотела.
Я смотрела на Каролину, которая сидела у камина и шепотом говорила Наде, какие картинки она видит в тлеющих углях. Как будто рассказывала сказку. И я подумала: может, это и к лучшему, если Каролина не останется у нас. Все будет не так, как она думает. Не будет никаких печеных яблок. И никаких сказок. Вместо этого ее быстро отправят на кухню помогать Свее. И тогда она с сожалением поймет, что она совсем не гостья в этом доме, а всего лишь наша новая горничная.
Свея считала, что нет более смешного и нелепого человека, чем тот, кто не знает своего места. И неважно, были ли это господа, которые старались держаться запанибрата со слугами, или прислуга, задирающая нос, – все одинаково плохо. Для такого поведения просто нет слов. Это стыд и срам!
Бабушка писала, что Каролина впервые нанимается горничной, поэтому, наверное, не знает, что входит в ее обязанности.
Бедная мама, ей ведь придется объясняться с бабушкой. Как это будет выглядеть, если она уволит девушку, которую ей рекомендовала свекровь, не дав ей проработать и дня? Это так просто не пройдет. Мамино положение было не из легких.
С мамой частенько так случалось. Она попадала впросак, как бы ни поступила. Вот и сейчас ей приходилось выбирать: поссориться или со Свеей, или с бабушкой. Едва ли когда у нее было свое собственное мнение. Так повторялось без конца. Окруженная властными людьми, она все время была вынуждена разрываться, следуя их противоречивым указаниям. Маме всегда не хватало мужества, чтобы настоять на том, чего хотела сама. Если только она знала, чего хочет.
