– Если хочешь, я провожу тебя до дома. Я уже начинаю неплохо ориентироваться в городе.
Но Ингеборг отказывается. Она живет в Стокгольме уже давно и найдет дорогу сама. К тому же Ингеборг живет ближе.
– Спасибо, но тогда я могла бы тебя проводить, – говорит она. – Ты живешь по ту сторону Шлюза.
– Да, но я найду дорогу, не беспокойся.
Дойдя до перекрестка, где они должны разойтись, девушки останавливаются под фонарем. В его свете видно, как их дыхание превращается в пар – на дворе мороз.
– Спасибо за компанию!
– И тебе спасибо!
Они прощаются и решительно расходятся в разные стороны.
Вдруг Ингеборг резко оборачивается
[6]
.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Рано утром в сочельник от Ингеборг пришло письмо, в котором коротко сообщалось, что она открыла подарок Каролины и поняла, что предпочла бы свой собственный. Может, Каролина заглянет к ней домой часа в два пополудни, сегодня же в сочельник, чтобы поменять подарки?
Почти в то же самое время Ингеборг должна получить похожее письмо от Каролины. С той лишь разницей, что Каролина просит Ингеборг заглянуть к себе домой, но в половине второго.
Значит, Ингеборг придет к ней раньше!
Это удача! Ведь сначала Каролина собиралась просить ее прийти в два часа, но в последнюю минуту передумала – будто чувствовала, что все и без того устроится само собой.
Что же делать, когда придет Ингеборг?..
Стоит ли предлагать сесть за стол?
Или подождать, что предложит Ингеборг? Вдруг она уже что-то задумала и хочет пригласить Каролину?
Каролина обводит глазами комнату…
Дом не очень-то готов к приему гостей. Рождеством здесь даже не пахнет. Но Ингеборг наверняка не ждет ничего особенного. С чего бы? Она просто хочет получить назад свой подарок.
У Каролины, по сути, тоже нет других намерений. Она уже давно решила провести Рождество в одиночестве и настроилась на это. Это могло бы дать ей бесценный опыт. Человеку не следует отказываться от своих намерений. Так всегда утверждает Берта, и она, разумеется, права – что, конечно, не мешает ей иногда делать наоборот. Решить одно, а сделать совсем другое. Хотя в этом чаще всего была виновата она, Каролина. Она вносила сумятицу в планы Берты. Нехорошо, конечно, с ее стороны, она это знает, но зато так весело!
Внезапно Каролину охватывает острая тоска – тоска по Берте!
Сейчас они наверняка наряжают елку! Это всегда делает папа вместе с Надей.
Папа…
Каролина представляет себе его лицо. Его слегка смущенную улыбку…
Но ему нет до нее дела. Ей уже давно пора бы это понять. У него своя семья. И ей там места нет.
Книгу, которую ей прислали на Рождество – последнюю книгу Сельмы Лагерлёф «Император португальский» – и которую она сочла подарком от папы, наверняка выбрала Берта. Или их мама. Во всяком случае, не он. С чего она это взяла?
Берта пишет, что книга очень изустная, но чудесная. Каролина начнет читать ее сегодня же, в сочельник. Так что хорошо будет остаться дома одной.
Однако нет никаких оснований встречать праздник в таком беспорядке. Поэтому Каролина принимается наводить порядок. И в одиночестве надо создать себе уют! Она подметает и надраивает полы, перемывает посуду. Застилает скатерти, расставляет свечи. Достает красивый красный подсвечник. Вырезает для него кружевные украшения из тонкой шелковой бумаги. А тем временем в печи подходит кекс.
Когда все уже готово, на часах только начало первого. До прихода Ингеборг остается почти час.
Каролина снова оглядывает комнату.
Чего же не хватает?
Ну конечно, фотографий. Обычно они есть в каждом доме. В комоде у нее полно фотографий: Арильда и Розильды, Берты, Роланда и Нади.
И папы. Этот снимок был сделан, когда Каролина была совсем маленькой, когда мама и папа еще иногда виделись. Мама сделала его папиным фотоаппаратом, Каролина стояла рядом и смотрела. Фотография лежала у них дома в ящике, но, уезжая, мама забрала ее с собой.
Каролина потом долго еще будет тосковать по этой фотографии. Чуть ли не больше, чем о самой маме.
Но потом она нашла такой же снимок дома у Берты, когда поступила к ним горничной. У папы был свой экземпляр. И он хранил его. Это окончательно убедило Каролину в том, что он действительно ее отец.
Эта фотография теперь у нее, она ее украла. Из альбома, который нашла на веранде дома Берты. Она ее взяла, но потом вскоре вернула на место. А потом взяла опять и оставила у себя навсегда. Никто об этом не знает, даже Берта. У них так много папиных фотографий, что они могут обойтись без этой.
К тому же эта фотография касается только их двоих – папы и Каролины. Это единственный снимок, где он смотрит на нее – и ни на кого другого. На фотографии ее не видно, но именно к ней, к маленькой Каролине, папа протягивает руку. В руке у него шляпа. А в ней – маленький сверток. Это подарок. Маленький тряпичный зайчик. Каролина берет сверток, и тут раздается щелчок фотокамеры. Если присмотреться внимательнее, то на самом краю фотографии можно различить тень от маленькой круглой головки, головки Каролины.
Зайчика она хранит до сих пор.
Каролина смотрит на эту фотографию. Она уже тысячу раз изучала каждый ее миллиметр. И все равно снова и снова замечает новые детали, которые заставляют ее задуматься. Фотография снята в летнюю пору, от листвы на землю падают тени. Папа стоит без шляпы и смеется. Он выглядит молодым и счастливым.
Обычно Каролина не выставляет напоказ свои фотографии. Но на сей раз так и быть… Поставим ее вот здесь, на комоде. Она также достает фотографии Нади и Роланда. И, разумеется, Берты.
А вот Арильд, Розильда и Лидия пусть полежат в комоде. Они принадлежат другому миру, который она, ради собственного душевного спокойствия, должна сейчас забыть.
Хороших фотографий Иды у нее нет. Впрочем, вот есть несколько снимков, но изображение на них нечетко и смазано. Ида уничтожила свои фотографии – она, должно быть, боялась фотографироваться. На этих снимках у нее какой-то нервный, беспокойный вид. Как будто ей обязательно нужно было моргнуть или шевельнуться, когда на нее направляли камеру. Всякий раз, когда Каролина разглядывала эти снимки, у нее делалось тоскливо на душе. На них мама так непохожа на ту, какой она ее помнит. В ее памяти образ мамы Иды никогда не был таким расплывчатым и нечетким.
Все же мама внушала спокойствие. Пока она была рядом, Каролина ощущала твердую опору в жизни.
На ранних фотографиях из Замка Роз, где мама была Лидией Стеншерна, она выглядит совсем иначе. На ее лице нет веселья и счастья, но выражение лица прочесть легче – на нем написана некоторая отрешенность и погруженность в себя. Однако не такая, как на поздних снимках, где ее лицо как будто растворяется в некой дымке.
