Пока Каролина достает чашки и блюдца и накрывает на стол, Ингеборг обходит комнату, с интересом ее разглядывая.
– А ты живешь одна?
– Да.
– А я думала, ты живешь с мамой.
– Вначале мы жили вместе. В другой квартире. Потом она вернулась в свое загородное поместье, а я переехала сюда.
– Я тоже живу одна. Я всегда жила одна с тех пор, как стала взрослой. Иначе, как мне кажется, человеку трудно развиваться. Особенно в нашей профессии. А тебе мешает, когда вокруг тебя люди?
– Да вроде нет… Ты хочешь сахар или мед к чаю?
– Нет, спасибо, ни то ни другое. А тебе трудно быть одной?
– Нет. А тебе?
– Конечно, нет. Думаешь, я стала бы справлять Рождество в одиночестве?
Ингеборг подходит к комоду. Каролина нарезает кекс.
– В нашей профессии нам никогда не удастся обрести настоящее одиночество, – с усмешкой говорит она.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы ведь постоянно окружены персонажами, которых играем. Иногда мне кажется, что весь дом заполнен людьми, которые толпятся вокруг меня.
И без умолку болтают! Голова от них просто кругом идет.
Ингеборг смеется. Она собирается что-то сказать, но замолкает, и Каролина продолжает:
– В такие дни я убегаю на кладбище, оно здесь неподалеку. Там тоже полно людей. Но они мертвы и потому молчат.
Ингеборг не отвечает. Взгляд ее устремлен на фотографии на комоде.
– Они уже прожили жизнь, – продолжает рассуждать Каролина. – Наверно, знать, что ты прожил жизнь, – это приятно.
– Что? Кто прожил жизнь?
Взгляд Ингеборг вдруг становится рассеянным.
– Те, кто уже умер, – поясняет Каролина. Ингеборг вдруг вскрикивает:
– Разве ты знаешь?..
Но поспешно обрывает себя – Каролина оборачивается.
Ингеборг держит в руке фотографию Берты.
– Знаю кого?.. – спрашивает Каролина. Ингеборг равнодушно ставит на место фотографию Берты и берет вместо нее фотографию дедушки.
– Это твой папа?
– Нет, дедушка. Так кого, ты сказала, я должна была знать?
– Да так, неважно. Я просто вспомнила об одном человеке, которого когда-то знала. Но ты вряд ли с ней знакома. Просто кое-что пришло в голову.
Она ставит на место фотографию дедушки и отходит от комода.
Каролина заканчивает сервировку стола. Гиацинт тоже должен там уместиться, но не слишком близко к свечам, поэтому она отодвигает его в сторону и переставляет чашки. Чай уже заварился. Каролина разливает его.
– Прошу к столу!
Ингеборг придвигает стулья, а Каролина тем временем подкладывает дров в печь, пламя снова занимается, поленья начинают уютно потрескивать. Девушки садятся за стол и продолжают разговор о театре.
За окном снегопад. Смеркается.
Внезапно Каролина вспоминает, что хотела зажечь свечи на кладбище. На тех одиноких могилках, которые никто не посещает.
– Мне нужно ненадолго выйти на улицу, – говорит она Ингеборг.
– Ты хочешь, чтобы я пошла домой?
– Нет, но если хочешь, пойдем.
На улице ни души. Но почти в каждом окне горят свечи. Неожиданно раздастся звон колокольчиков, и на улицу выкатывают сани, битком набитые празднично одетыми людьми, с орущим во всю глотку рождественским гномом на козлах.
– Не верится, что в мире идет война, – говорит Ингеборг.
Да, действительно, не верится.
Над могильными плитами сгущается вечер. На кладбище горит не так уж много свечей – Каролина так и думала.
– Ты хотела пойти к какой-то определенной могиле? – спрашивает Ингеборг.
Каролина рассказывает все как есть: она хочет зажечь свечи на тех могилах, которые уже давно никто не посещал. Их можно отличить по снегу – возле них нет следов. Прекрасная идея, считает Ингеборг. У нее дома полно свечей. Можно прийти сюда еще. Каролина радуется, услышав такие слова. Ведь это означает, что Ингеборг хочет с ней дружить.
Они обходят кладбище и читают надписи на плитах.
– Здесь похоронен маленький ребенок, – говорит Ингеборг.
Они ставят свечку. И у них возникает идея слепить для малыша снеговика. Сначала они хотят вылепить обыкновенного снеговика, но Ингеборг придумывает, как слепить красивую юбку, и получается снежная баба. Снег мокрый, податливый и лепится легко. Можно даже сделать волосы на голове у снежной бабы. В конце концов у нее даже появляются крылья, и она становится похожей на ангела. Затем они берут с могилы свечку – пусть лучше ангел держит ее в руках.
Когда Каролина и Ингеборг зажигают свечу, позади ангела появляется тень, которая начинает трепетать над могильной плитой как живая. Довольные своим творением, девушки продолжают обход кладбища и лепят новых снежных ангелов на других детских могилках.
– Мы с тобой, верно, не наигрались в детстве, – смеется Каролина.
– Это уж точно, ведь у меня были такие старые родители…
– А у меня их все равно что не было. Если уж на то пошло.
Обе единодушно считают, что дети, у которых нет настоящих родителей, не могут играть в детстве. Или, во всяком случае, не могут наиграться вдоволь. Поэтому сейчас им придется наверстать упущенное!
– Ну и пусть, нас все равно никто не видит! – говорит Ингеборг и кружится в танце. – Станем же снова детьми, Каролина!
На одном краю кладбища снег лежит ровный, белый, нетронутый. Могил здесь нет. Девушки осторожно ложатся на спину, раскидывают в стороны руки и ноги, и на снегу остается отпечаток двух летящих ангелов в широких юбках.
Выглядит красиво и необыкновенно.
Неподалеку горит уличный фонарь, его пламя мягко освещает ангелов.
Прежде чем покинуть кладбище, девушки идут к могиле Стагнелиуса
[7]
. Здесь темно, и они зажигают свечку и для него. Вообще-то могила Стагнелиуса не запущена, но сегодня, в сочельник, здесь, судя по всему, никого не было.
Когда они заканчивали свой обход и собирались уходить, Ингеборг вдруг предложила:
– Пойдем теперь ко мне?
Каролина медлит с ответом. Она раздумывает, и Ингеборг поспешно добавляет:
– Или тебе хочется побыть одной?
Но Каролина сама не знает, чего ей хочется. Она полагала, что после кладбища они вернутся к ней. Дома много еды, хватит им обеим. Из Замка Роз пришла большая продуктовая посылка.
