– Оке! Чей это ребенок?
– Мой.
– Твой?
– Да. Ее зовут Тира.
Каролина получше рассматривает малютку. С ребенком, по всей видимости, все хорошо. У него теплые ручонки и прохладный кончик носа. Вполне здоровая малышка. Может, только не очень чистенькая, но зато симпатичная. Когда Каролина засовывает руку в корзину, девочка хватает ее за указательный палец и улыбается.
Сердце Каролины тает. Она любит маленьких детей.
– Значит, это твоя сестра?
– Да.
– А где мама?
– Она мост посуду.
– А она знает, что ты с Тирой гуляешь на улице?
– Нет. Но крысы нас совсем достали.
– Крысы?
– Да, в темноте они особенно наглеют. Сегодня ночью одна огромная крыса пробежала по голове Тиры, и та стала громко плакать.
Каролина в ужасе смотрит на Оке.
– Бедняжка! Идем скорее! Ко мне домой!
Оке ничего не имеет против. Он знает, что ему предложат горячий шоколад и хлеб с маслом. Да и Тиру нужно чем-то покормить.
– Вряд ли нам хватит этого молока, – говорит Каролина. – Нужно зайти в магазин и купить еще литр.
– Детскую кашку нужно варить не на чистом молоке, а на молоке с водой, – с видом знатока сообщает Оке. Он смотрит на бутыль с молоком.
– Да, двух литров, пожалуй, будет достаточно.
Он знает, как нужно правильно готовить детскую еду, и обещает помочь. В магазине Каролина заодно покупает батон хлеба и несколько булочек. Оке смотрит на них голодным взглядом и тут же получает одну.
Домой они идут через кладбище. Оке обежал все могилы, проверяя, в каком состоянии его снежные ангелы.
– Плохи дела, – громко сообщает он Каролине, – от них почти ничего не осталось. Как только подморозит и выпадет снег, нужно будет снова сюда прийти и вылепить новых. У тебя есть еще свечи? – спрашивает Оке.
– Да, есть!
– А то попросим у Ингеборг!
Он убегает куда-то на другой конец кладбища и время от времени перекликается с Каролиной. Ему еще предстоит осмотреть немало тающих ангелов.
Тем временем Каролина, склонившись над корзиной, поджидает его. Она забавляется с Тирой. Малышка так трогательно лопочет, что Каролина ничего не замечает вокруг. Даже не слышит шагов, которые приближаются к ней сзади.
Вдруг у нее за спиной кто-то останавливается и заглядывает в корзину.
Соглядатай! Каролина вздрагивает.
– Что вам угодно?
Голос Каролины, которая всегда гордилась своим умением владеть собой и казаться спокойной, звучит неприветливо. Неприязненность может быть истолкована как признак страха, – она это уже давно заметила, – а тот, кто выказывает страх, может легко попасть в невыгодное положение.
Сейчас она, конечно, ничего не боится, но эти глаза ее тревожат, они пробуждают в ней что-то странное, она и сама не знает что, но ее охватывает желание бежать.
Впрочем, сейчас она только чувствует, что ей помешали. Когда играешь с маленьким ребенком, не хочется, чтобы тебя отвлекали. В первую очередь ради ребенка. И не испытываешь ни малейшего желания, чтобы кто-то посторонний стоял рядом и смотрел на тебя. Особенно человек, которого ты совсем не знаешь.
Нет, Каролина даже смотреть на него не желает. Она отводит глаза.
А Соглядатай отступает на шаг назад и, запинаясь, бормочет:
– Простите! Я не хотел…
Каролина не слушает. Она упрямо отворачивается и начинает выискивать взглядом Оке.
– Оке, иди сюда! Пора домой!
– Простите… Я только хотел…
Запнувшись, молодой человек умолкает. Наступает тишина. Тогда Каролина собирает все мужество и, глядя в сторону, как можно более ровным голосом произносит:
– Вы не могли бы быть настолько добры и оставить меня в покое?
Он отступает еще на шаг.
– И не только сейчас, а вообще! – прибавляет она более резким тоном и бросает на него быстрый взгляд. Строгий и угрожающий. Затем снова отводит глаза в сторону.
– Разумеется. Я никоим образом не хотел… – выдавливает он из себя,
– Мне нет дела до того, что вы хотите. Или не хотите. Но когда я гуляю по кладбищу, то хочу, чтобы меня оставили в покое. Поэтому убедительно прошу вас не лететь сюда сломя голову, едва завидев меня. Ваше появление всякий раз меня раздражает.
Каролина говорит это, повернувшись к нему спиной. У нее нет ни малейшего желания снова заглядывать в эти странные глаза. Вместо этого она беспрестанно ищет Оке. Но вот он появляется, вдалеке, и Каролина спешит ему навстречу. Во всяком случае, хорошо, что она сумела высказать Соглядатаю все, что хотела. Ее выпад на сей раз должен возыметь действие!
Где-то неподалеку она слышит его голос – тихий и спокойный:
– Обещаю, что больше не стану беспокоить вас.
– Премного благодарна.
Она оборачивается и смотрит на него ледяным взглядом. Но он уже повернулся и уходит прочь.
Вот и прекрасно! Больше никогда не придется иметь с ним дело.
Тут к Каролине подбегает Оке, и они поспешно уходят с кладбища.
После полудня время тянется долго.
Оке насквозь промок и продрог. В таком виде его нельзя выпускать обратно на улицу. С него нужно снять всю одежду и хорошенько просушить. Но что же на него надеть? Каролина пытается уговорить мальчика примерить один из ее теплых свитеров, который пришелся бы ему ниже колеи. А на ноги предлагает пару носков.
Но Оке наотрез отказывается. На носки он еще, так и быть, согласен, но на свитер – никогда!
Все уговоры бесполезны – Оке упорно сопротивляется. Но тут Каролина вспоминает о сундуке с мужской одеждой, который стоит на чердаке. Эта одежда осталась у нее еще с тех пор, как она была Карлом Якобссоном в Замке Роз.
Конечно, эти вещи сильно велики Оке. Но мальчугану к этому не привыкать: одежда, которая ему всегда доставалась, часто была либо слишком велика, либо слишком мала, так что он не возражает, лишь бы это была мужская одежда. В этом все дело. Надеть на себя девчачьи вещи – значит уронить свою честь.
Пока они пререкаются, Тира кричит не переставая. Ее крик беспокоит соседку, живущую этажом ниже, и та тут же решает разузнать, что происходит. Речь, понятно, вряд идет о каком-то страшном беспокойстве – соседка скорее делает вид, что беспокоится. На самом деле она уже давно интересуется Каролиной и сейчас желает лишь воспользоваться случаем, чтобы удовлетворить свое любопытство. Она быстро поднимается по лестнице и стучит в дверь. А когда ее впускают, не торопится удалиться. Жадным взглядом окидывает детей и набрасывается на Каролину с тысячью вопросов и неиссякаемым потоком слов.
