— Что он там делает? — спросил Зеро.
— Если бы я знал, — сказал Стэнли.
Через короткое время мистер Сэр вылез из грузовика и протянул Стэнли флягу. Она по-прежнему была полна.
— Спасибо, мистер Сэр.
Мистер Сэр улыбнулся:
— Чего ты ждешь? Пей!
Он бросил себе в рот несколько семечек, пожевал, сплюнул шелуху.
Стэнли не решался пить. Не хотелось даже думать о том, какую пакость мистер Сэр мог туда подбавить.
Он унес флягу обратно, к яме. Долго фляга лежала у края ямы, а Стэнли копал. Наконец, когда пить хотелось уже невыносимо, он отвинтил крышечку, перевернул флягу и вылил все содержимое на землю. Он боялся, что не выдержит и выпьет.
Когда Зеро выучил последние восемь букв алфавита, Стэнли научил его писать свое имя.
— Заглавное Зэ — е — эр — о.
Стэнли диктовал, а Зеро записывал одну букву за другой.
— Зеро, — сказал он, глядя на листок бумаги. Его улыбка была такой широкой, что не помещалась на лице.
Стэнли смотрел, как он снова и снова пишет свое имя.
Зеро Зеро Зеро Зеро Зеро Зеро Зеро…
Почему-то Стэнли стало грустно. Он невольно подумал о том, что сто раз ноль — все равно ноль.
— Знаешь, это ведь на самом деле не мое имя, — сказал Зеро, когда они шли обедать.
— Ну да, — отозвался Стэнли, — наверное, знаю. — На самом деле он никогда не был в этом уверен.
— Меня всегда все звали Зеро, еще до того, как я попал сюда.
— А… Ясно.
— На самом деле меня зовут Гектор.
— Гектор, — повторил Стэнли.
— Гектор Зерони.
28
Прошло двадцать лет, и Кэтрин Барлоу вернулась к Зеленому озеру. Здесь ее никто не найдет, в этом городе-призраке у призрачного озера.
Персиковые деревья засохли все до одного, но возле старого заброшенного домика еще росли два небольших дубочка. Когда-то домик стоял на восточном берегу озера. Теперь берег озера отодвинулся на целых пять километров, а само озеро превратилось в небольшую грязную лужу.
Кейт Барлоу стала жить в домике. Иногда она слышала, как в пустыне раздается голос Сэма: «Лук! Свежий сладкий лук!»
Она понимала, что это безумие. Она знала, что была безумна все эти двадцать лет.
— Ах, Сэм, — говорила. она, обращаясь к бескрайней пустоте вокруг. — Я знаю, здесь жарко, но мне так холодно. Холодно рукам. Холодно ногам. Холодно лицу. Холодно сердцу.
Иногда она слышала, как он отвечает: «Это дело можно поправить», и чувствовала его теплую руку у себя на плече.
Она прожила в домике около трех месяцев, и вот однажды утром проснулась оттого, что кто-то пинком распахнул дверь. Она открыла глаза и смутно различила ружейное дуло в пяти сантиметрах от своего носа.
И еще она почувствовала запах грязных ног Трески Уокера.
— Даю тебе ровно десять секунд, чтобы сказать, куда ты запрятала свою добычу, — сказал Треска. — Не то разнесу тебе голову.
Кейт зевнула.
Вместе с Треской пришла какая-то рыжеволосая женщина. Кейт слышала, как она рылась но всем шкафам, вытряхивая вещи из ящиков и смахивая на пол предметы, стоявшие на полках.
Женщина подошла к ней.
— Где всё? — грубо рявкнула она.
— Линда Миллер? — спросила Кейт. — Это ты?
Линда Миллер училась в четвертом классе, когда Кейт Барлоу еще была учительницей. Это была хорошенькая девчушка с веснушками и роскошными рыжими волосами. Теперь лицо у нее было все в пятнах, волосы висели грязными лохмами.
— Теперь она Линда Уокер, — сказал Треска.
— Ах, Линда, как грустно, — сказала Кейт.
Треска ткнул ее ружьем в шею.
— Где добыча?
— Нет никакой добычи, — сказала Кейт.
— Не морочь мне голову! — заорал Треска. — Ты ограбила все банки отсюда до Хьюстона!
— Лучше скажи, — предупредила Линда. — Мы готовы на все.
— Ты вышла за него из-за денег, правда? — спросила Кейт.
Линда кивнула:
— Только денег больше нет. Они ушли вместе с озером. Персиковые деревья. Скот. Я все время думала: вот-вот пойдет дождь. Не может же засуха продолжаться вечно. Но становилось только все жарче и жарче… — Вдруг ее взгляд упал на лопату, прислоненную к стене возле очага. — Она закопала деньги! — крикнула Линда.
— Не понимаю, о чем ты, — сказала Кейт.
Загрохотал выстрел: Треска разрядил винтовку прямо у нее над головой. Окно за спиной Кейт разлетелось вдребезги.
— Где ты все зарыла?
— Давай, убей меня. Треска, — сказала Кейт. — Очень надеюсь, что ты любишь копать. Потому что тебе придется копать долго-долго. Пустыня большая. И ты, и твои дети, и дети твоих детей можете копать хоть сотню лет, все равно ничего не найдете.
Линда схватила Кейт за волосы и запрокинула ей голову назад.
— Не-ет, мы тебя не убьем, — сказала она. — Но к тому времени, как мы с тобой покончим, ты десять раз пожалеешь, что не умерла.
— Я уже двадцать лет жалею, что не умерла, — сказала Кейт.
Они вытащили ее из кровати и вытолкали из дома. На ней была голубая шелковая пижама. Черные кожаные сапоги, украшенные бирюзой, остались возле кровати.
Они связали ей ноги — не слишком туго, так, чтобы она могла идти, но не могла бежать. И заставили ходить босиком по раскаленной земле.
Они не давали ей остановиться.
— Только если покажешь, где добыча, — сказал Треска.
Линда ударила Кейт по ногам лопатой.
— Ты все нам покажешь, рано или поздно. Будешь тянуть — пеняй на себя.
Она ходила взад-вперед, пока ступни у нее не покрылись волдырями от ожогов. Как только она останавливалась, Линда подгоняла ее лопатой.
— Я начинаю терять терпение, — предупредил Треска.
Она почувствовала, как острый край лопаты ткнул ее в спину, и упала на твердую землю.
— Вставай! — приказала Линда.
Кейт с трудом поднялась на ноги.
— Сегодня мы еще добрые, — сказал Треска. — Дальше будет хуже — пока не отведешь нас на место.
— Берегись! — вдруг закричала Линда.
Желтая пятнистая ящерица прыгнула прямо на них. Кейт были хорошо видны ее большие красные глаза.
Линда попыталась ударить ящерицу лопатой, а Треска выстрелил из винтовки, но оба они промахнулись.
