Она не пожалела, что сказала эту фразу, потому что внешне слова звучали совершенно невинно. Откуда ей было знать, что этими словами она выдала себя с головой?
– Вы в Юбилейном ориентируетесь? – спросил я чуть позже, когда до конечной оставалось остановки две-три. – А то я к другу, а он только что поменялся.
– Адрес какой? – спросила она.
Адресов поселка я, разумеется, не знал, потому что ни разу в жизни там не был. Вспомнил, что слышал о тамошней преступности, и выдал.
– Я номер дома не помню, но там магазин есть, называется «Юбилейный», он один такой.
– А, – кивнула она, – так это вам лучше на следующей сойти, вместе со мной. Я вам покажу.
Так она и сделала, махнув рукой через дорогу прямо на девятиэтажку, в которой и бытовал этот универмаг.
– Мне в тот же двор – вон в ту арку, – указала на единственный проход в единственный здесь двор, состоящий из четырех высоких домов, поставленных неправильным прямоугольником. Вместе мы перешли дорогу, отдаляясь от неровных и редких зеленых насаждений, за которыми простиралась пыльная равнина, ограниченная полуплоскими холмами, столь частыми в Тарасовской области, и вошли во двор.
– Ладно, до свидания, – улыбнулась она мне напоследок и отправилась в свою сторону, то есть в другой конец двора.
Я проследил за тем, как девушка вошла в подъезд.
Подождал минут двадцать и удостоверившись, что она не выйдет оттуда, отправился на автостоянку, взяв такси.
Итак, эта приятная в общении, обаятельная и красивая девушка без всякого сомнения была одной из четверых сбежавших от Наташи проституток.
Мне предстояло удостовериться, живет ли она в этом доме одна, или там обитают все четверо, понять, чего ради они не смотались как можно дальше из Тарасова, особенно если обладали такими деньгами, как пропавшие и сегодня упомянутые ею сто пятьдесят тысяч баксов, а также с какой стати Марина вообще пришла на встречу с акционерами и общественностью, организованную Петром Аркадьевичем Огородниковым.
Разрабатывая план дальнейших действий, я посетил магазины «Охотник», «Кодак» и «Гиперболоид инженера Гарина», где купил несколько интересных и ранее ненужных мне вещей – мощный бинокль, не менее мощный и дорогой профессиональный фотоаппарат «Кодак» с двумя наборами пленки и правом на бесплатную проявку ста двадцати кадров, отличный диктофон «Панасоник» с тремя микрокассетами, с двумя сторонами по часу каждая, и охотничий нож, предъявив свою лицензию на право ношения холодного и огнестрельного оружия.
Нож явился предметом отдельного разговора с продавцом, расхваливающим свой товар. Мне показалось, что он очень неплохо разбирается не только в ножах, как в предмете продажи, но и ничуть не хуже в их применении, как оружия.
Поэтому я завел разговор о видео и привел пример последнего американского боевика «Баксы и грязь», в общем-то третьесортного, но с классным парнем, который владел кинжалом очень круто.
Я рассказал, как в одиночку он сначала умудрился перерезать горло одному бизнесмену и утащить его баксы прямо из-под носа моющейся в ванной проститутки, минуя телохранителей, а затем уложил четверых крутых парней, которые за ним охотились.
Мне, откровенно говоря, совершенно не хватало данных, поступивших от Мадам Наташи, особенно в описании этих трупов; но мужик после моего рассказа воспрял духом и принялся объяснять, что это был настоящий профессионал, который долгие годы тренировался драке с ножом, что иначе он пришил бы максимум двоих, а остальные двое его просто изрешетили бы, – ну и так далее, то есть он был уверен, что здесь действовал профессионал.
Мне, собственно, именно это было и надо, а кинжал пришлось купить как бы в довесок.
Но, что ни говори, за всеми приготовлениями прошло еще около часа, и время было уже самое что ни на есть вечернее – половина восьмого.
У меня не было ни крошки во рту вот уже шесть часов, да и Приятель, скорее всего, уже закончил свой анализ, но времени заехать домой, откровенно говоря, совершенно не оставалось: каждая минута, проведенная вдали от того дома в Юбилейном, грозила обернуться потерей подброшенных счастливой случайностью девок, которые в любой момент могли покинуть пределы города, сделав все свои местные дела.
Поэтому, вооружившись терпением и проверив свой «макаров» да запасную пачку патронов к нему, я направил машину по довольно простой дороге, ведущей к поселку моей мечты.
Юбилейный встретил меня относительным безлюдьем; оставив тарахтелку на попечение противоугонной системе «Кондор» у обочины, метрах в тридцати от арки, я вошел во двор, где догуливали свое дети и начинали нагуливать (или нагубливать) свое подростки.
В подъезде, который около полутора часов назад скрыл от меня Марину, было тридцать шесть квартир – по четыре на каждом этаже. Стучаться в каждую и спрашивать, где живут четыре красивые девки, представлялось деянием сомнительным по безопасности и продуктивности; я предпочел обвести взглядом все горящие и темные окна, а также балконы, принадлежащие жителям подъезда, – сначала простым, невооруженным глазом, а затем с помощью бинокля.
Он, конечно, оправдал потраченные на него деньги, но совершенно не оправдал возложенных на него надежд: ничего интересного, кроме курящих отцов и танцующих гостей, я так и не увидел ни с той, ни с другой стороны.
Между тем время неумолимо утекало – пока я обошел взглядом все окна, прошел час.
Стемнело; точно отпало двадцать пять квартир, и оставалось одиннадцать, когда я оставил бесплодные попытки, никак не решаясь перейти к более настойчивым и решительным действиям.
Ситуация была какая-то тупиковая: неужели действительно спрашивать про девок у жильцов?!
Ничто не предвещало, что мне снова повезет, желудок вопил о несправедливости бытия, хотелось домой, к Приятелю, проверить данные – но решающую роль сыграла мысль о том, что, если я позвоню сейчас Наташе и дам адрес сбежавших девок, дело, скорее всего, будет закрыто, и очень неплохие деньги, я имею в виду суточные, уйдут от меня безвозвратно.
А кто знает, когда моим потенциальным заказчикам и клиентам взбредет в голову в следующий раз нанять частного сыщика Мареева?!
Я покинул двор и направился к машине, рассчитывая приехать сюда завтра с утра и основать неподалеку наблюдательный пост, где провести дня два-три, сменяя мою тачку на машину Коляна, чтобы не вызвать подозрений.
Машину, как ни странно, никто не угнал; я включил зажигание и, развернувшись на пустой дороге, отправился в город.
Однако в спокойном одиночестве прошли лишь метров четыреста пути – стоящая на обочине женщина, высвеченная моими фарами, голосовала, уповая на жалостливость мужчины, который не мог не заметить двух полностью набитых авосек.
«Ох ты, господи, – подумал я, пригасив фары и притормаживая, – от друзей, что ли, добирается?»
– Не подвезете? – послышалось со стороны двери, она нагнулась, утирая лицо и поправляя косынку.
