– Попробуем занять? – предложил Алик.
– Пробовали, – вздохнул Кит. – В нашем деле слухи ползут быстрее, чем бегут наши умные мысли. Все знают, что мы банкроты, и взаймы давать боятся. Нам самим впору подаваться в бега. Никто сейчас даже тебе лично на квартиру не займет.
– Хорошо, что я на фирму никогда не надеялся, – улыбнулся Алик. – Деньги на квартиру я заблаговременно накопил.
– Не понял.
– Чего тут непонятного? Я сказал, что у меня есть деньги.
– Ура! – заорал Кит. – Ура! Алик! Ты, как всегда, нас выручаешь! Я не знал, что у тебя есть деньги! Давай выкупим хоть один этот проклятый контейнер! Хоть один, слышишь, Алик!
– Идея понятна, – кивнул Алик. – Я отдаю за контейнер свои последние деньги. И остаюсь на нуле. И без квартиры. Это очень по-дружески, Кит.
Алик уже знал, что деньги отдаст, просто продолжал подначивать Никиту.
– Я клянусь тебе, это не зря! Я знаю, что товар того стоит! – горячо молил Кит. – Ну хочешь, дай взаймы нам с Тимуром под проценты!
– Знаешь, чего я хотел, вымогатель? – спросил Алик. – Я хотел купить квартиру и уйти из коммерции. Я хотел вернуться в науку. Холостой, птица вольная, сам себе хозяин, не надо зарабатывать, чтобы содержать семью. Соображаешь? Ты разбиваешь все мои мечты!
– Я ничего не разбиваю! Тебе же лучше делаю!
Алик засмеялся:
– Вот уж спасибо! Чем лучше? Тем, что лишаешь последнего?
– Нет! Теперь я вынужден тебе пообещать: если дашь деньги, то я прокручу это дело и оставлю тебя в покое. Ты будешь соучредителем, тебе будут идти проценты, Алик, и ты сможешь заниматься наукой. Я обещаю тебе свободу!
– Заманчиво, – улыбался Алик. – И не думай, что я твои слова забуду. Деньги твои только с этим условием – я ухожу.
– Уходи, Алька! – ликовал Кит. – Уходи, родной! Тряси пыль веков! Я тебе больше скажу – через полгода будешь с квартирой! С двухкомнатной!
– Это ты уже загнул.
– Я отвечаю!
– Ну-ну. Верю с трудом, но больше ничего не остается, – шутливо вздохнул Алик. – Сам без квартиры, а фирму спасай! Дело чести.
Глава 17
– Дождь стеной, Татьяна Евгеньевна! – сказала Солнышко.
– Все равно нужно домой, – вздохнула Татьяна. – Там Данька. Мама с ним уже замучилась, нужно ее отпускать. Хоть бы автобус быстро подошел. Я и зонт, как назло, забыла.
– Возьмите мой, – предложила Солнышко.
– А вы?
– А мне домой еще рано. Глядишь, к тому времени и ливень прекратится. Не вечный же он.
– Похоже, что вечный, – вздохнула Татьяна, глядя на потоки воды за окном. – Полдня льет.
– Вы домой, Татьяна Евгеньевна? – спросил декан, выходя из своего кабинета. – Вас подвезти?
– Не откажусь, Вениамин Ефимович. Мокнуть не хочется.
– Тогда пять минут подождите. Я только загляну в актовый. Подождете?
– Хорошо.
«Дворники» работали, не успевая стирать струи ливня с лобового стекла машины.
– Просто наводнение, – улыбнулся Вениамин Ефимович.
– Осень. Сезон дождей, – поддержала Татьяна.
Очень умно! Но она не знала, о чем говорить с деканом, и чувствовала себя в его машине так неуютно, что уже сто раз пожалела об автобусе. Впрочем, Вениамин Ефимович в разговор больше не втягивал. Он угрюмо молчал.
– Спасибо, что подбросили, – поблагодарила Татьяна, когда машина притормозила у ее подъезда.
– Рад, что вам угодил, – не улыбнувшись, ответил Вениамин Ефимович.
Странный тип! То сам навязывается со своей машиной, то разговаривает сквозь зубы. И в работе такой же. То душа-человек, то надуется, нахмурится, будто всем на свете недоволен. Ладно! Подбросил и спасибо.
Работа в этом году давалась труднее. Не потому, что что-то изменилось в коллективе, просто Татьяна уставала. Женька уехала учиться. С Данькой по вечерам приходилось сидеть бабушке, и Татьяна подумывала перейти на дневное отделение. Тогда можно устроить Даньку в детский сад и освободить маму.
Без Женьки было не только тяжело. Было тоскливо. Данька маленький, а Татьяна за два года после развода привыкла делиться с дочерью многими своими соображениями. Конечно, были родители, была Зоя, но, как оказалось, дочь совсем незаметно стала самым близким и самым необходимым человеком.
На следующий день, увидев собирающуюся домой Татьяну, декан весело осведомился:
– Ну что, сегодня дождя нет? Жаль. Без вас будет скучно ехать.
– А со мной весело? – рассмеялась Татьяна, вспомнив две вчерашние фразы за всю их поездку.
– Во всяком случае, приятно, – любезно ответил Вениамин Ефимович. – Хотя дождь ведь не обязательное условие приглашения, правда?
Не обязательное, но Татьяне ехать в его машине не хотелось. Как бы повежливее отвертеться?
– Вы не откажете мне? – продолжал в это время декан.
Ну вот! Искать повод для отказа уже поздно. Обидится человек.
Снова глухое молчание в машине. Татьяна злилась. Опять на весь вечер испорчено настроение! Нет, все! Она сегодня же придумает уважительную причину для отказа от этих замечательных поездок.
– Спасибо, Вениамин Ефимович! До свидания. – Татьяна приоткрыла дверцу машины.
– Простите, Татьяна Евгеньевна, но боюсь, что завтра вы от моего приглашения откажетесь, – сказал вдруг декан, словно прочел ее мысли.
– Понимаете, завтра… – начала Татьяна, во второй раз судорожно пытаясь что-нибудь придумать.
– Не трудитесь искать причину, – улыбнулся декан. – Скажите прямо, я не очень приятный собеседник.
– Дело не в этом, – возразила Татьяна.
– У вас есть сейчас несколько минут для разговора со мной? – перебил Вениамин Ефимович.
Татьяна незаметно глянула на часы. Когда она возвращается на автобусе, то приезжает минут на пять – десять позже. Значит, пять – десять минут у нее есть. А потом Данька поднимет вой.
Данька как часы. Он абсолютно точно знает время ее прихода. Стоит ей задержаться на минуту – и концерт обеспечен. Выслушивать концерт бабушке, а она всякий раз после этого в предынфарктном состоянии.
Вениамину Ефимовичу всего не объяснишь, но нужно надеяться, что десяти минут для разговора с ним будет достаточно.
– Я вас надолго не задержу.
Он опять читает ее мысли. Татьяну это почему-то раздражало.
– Я вас слушаю, Вениамин Ефимович.
Декан как-то замялся. Или почувствовал раздражение в ее голосе?
– Я слышал, что вы одна воспитываете двоих детей.
