Построены Петербург, Кронштадт, Петергоф. Флот российский появился. Да много еще чего.
Но много еще сделать предстоит. А молодость ушла. Ушли лучшие годы. Все сильнее и сильнее давит груз прожитых лет. Пора подумать о том, кто унаследует престол.
Это мысли темные, тяжелые, и Петр морщит лоб. Сына Алексея нет в живых. Да и какой бы из него наследник вышел? Против отца заговоры строил. Крут был Петр на расправу с сыном. Слишком крут… Никогда того греха не замолить.
Дочери Анна и Елизавета. Анна замужем и права на русский престол не имеет. Елизавета умна, но молода еще слишком.
Жена Екатерина Алексеевна. Ей бы все увеселения да маскарады, наряды да фейерверки.
Лучший друг Александр Меншиков. Верен, как пес, умен, дело знает, да казна с ним совсем опустеет. На руку нечист, а государству нужно быть сильным и богатым.
Вот и нет никого, кто дело Петрово продолжить бы смог. Неужто так и закончится все со смертью государя? Неужто все прахом пойдет? Не отзовется ни в ком? Не откликнется?
Петр усмехнулся. Многие думают, что нрав у царя жестокий, что лютует он зазря, а того не знают, как гложут его сомнения, как трудно бывает решиться, как невыносимо чувствовать себя бессильным, букашкой неразумной, которая копошится, копошится всю жизнь, а всех и делов-то, что с цветка на цветок переползет. Досадно себя такой букашкой ощущать, да ничего не поделаешь — многого уже не успеть.
Пускай будет Самсон, разрывающий пасть льву. Не во славу Петра. Во славу народа российского.
ГЛАВА XI
Бегство
Львенок и Зина с контейнерами в руках метались по набережной. Туда-сюда.
Зинка уже устала и ругалась с Львенком:
— Чего мы бегаем по набережной? Давай постоим где-нибудь.
— Он поймет, что в сумке ничего нет, и будет искать нас!
— Да на набережной он нас скорее всего найдет!
— Не умничай! Я тут главный!
— Кто это тебя главным назначил? Я вот вообще сейчас возьму и отдам этот дурацкий контейнер соседу!
— Я тебе отдам! Я тебе так отдам!
Зина презрительно хмыкнула и направилась к Кунсткамере. Львенок догнал ее и сжал кулаки, но в этот момент Зина резко остановилась и выдохнула:
— Он вышел!
— За угол! Скорее!
Сосед никого не искал. Он шел размашистым, торопливым шагом и держал в руках вожделенную сумку.
— Он еще не обнаружил, что она пустая! — изумился Львенок. — Не открывал еще!
— Тише ты! Он совсем рядом!
Сосед остановился, поставил сумку на какой-то выступ и рывком открыл молнию. Потом низко наклонился, выругался, оттолкнул сумку, нервно закурил и огляделся.
— Нас ищет, — прошептала Зина.
Львенок почувствовал себя очень неуютно, стоя за углом здания в нескольких шагах от противника.
— Чего ты стоишь? — продолжала Зинка. — Он сейчас свернет и сразу нас увидит! Нужно спрятаться!
— Куда? — Львенок с отчаянием обвел глазами набережную. Спрятаться было некуда.
— Видишь лоток с пирожками?
— Да.
— Побежали. Там очередь. Вряд ли он будет разглядывать очередь!
— С ума сошла! До лотка далеко!
— Поменьше болтай! — оборвала Зина. — Побежали! Больше некуда деваться!
Львенок вдруг понял, как чувствуют себя волки, когда их расстреливают с вертолета. Ему казалось, что сейчас в спину вонзится что-то смертельное. Открытое пространство в несколько метров превратилось в огромную площадь, которую невозможно пересечь незамеченным.
— Вставай вперед меня! — командовала Зина, пристраиваясь в конец очереди. — Да, да, мы крайние! Вы будете стоять? Хорошо!
Львенок как истукан выполнял все ее приказы и помалкивал. От чувства незащищенности избавиться не удавалось. Он, не отрываясь, следил за действиями соседа.
Глупо придумала Зинка! Как их можно не заметить на этом пятачке, в самом конце очереди? Вот сейчас сосед сделает несколько шагов вперед и…
Сосед смял сигарету и, не глядя на брошенную сумку, пошел вдоль дома.
— Мужчина! — окликнула его какая-то старушка. — Вы сумку забыли!
Сосед вздрогнул, оглянулся, схватил сумку и рявкнул старушке:
— Спасибо!
Старушка оторопела, попятилась и долго смотрела ему вслед. Сосед вел себя так, как должен был повести по всем расчетам Львенка. Он не нашел в сумке контейнеров, сообразил, что ребята его перехитрили, и начал искать Львенка и Зину. Контейнеры могут быть только у них. Он оглядел набережную и мост и на всякий случай свернул за угол. За тот самый угол, где еще пару минут назад прятались ребята. На лоток и очередь к нему он даже не взглянул.
Правильно! По всей логике, ребята должны сейчас прятаться, а не преспокойно стоять в очереди за пирожками.
Очередь двигалась, и Львенок оказался напротив продавщицы.
— С капустой или с картошкой, мальчик? Что молчишь?
Взгляд соседа скользнул в этот момент по лотку, Львенок испугался, присел и потянул за собой Зинку.
— Мальчик! — продавщица ничего не могла понять. — Что с тобой?
Сосед убедился, что на набережной ребят нет, и двинулся к мосту. Львенок распрямился.
— С капустой или с картошкой? — строго повторила продавщица. — Не задерживай очередь! Говори побыстрее!
— Мне ничего не надо, — сказал Львенок. — Пойдем, Зинка! Он ушел!
— Вот хулиганы! — зашумела очередь.
— Уже большие, а все не наиграются никак!
— Нашли место для пряток!
Слова людей неслись им вдогонку, но ни Зина, ни Львенок не обращали на них ровно никакого внимания.
— К Кунсткамере!
— Погоди! Это, кажется, наш автобус!
— Да, наш!
— Попроси открыть двери!
Львенок помчался к кабине.
— Сбежали с экскурсии, что ли? — подмигнул шофер.
— Да. Можно мы в автобусе посидим?
— Сидите. Не жалко.
Львенок и Зина плюхнулись в мягкие кресла автобуса и долго молчали. Потом Зина протянула Львенку контейнер и поморщилась:
— Забери это, ради бога! Видеть уже не могу!
— Он забрал сумку! — сказал Львенок.
— Ну и что?
— Там моя кепка и Костина ветровка! И вообще, с чем я домой поеду, по-твоему?
Зина пожала плечами и промолчала. Львенок тоже замолчал, хотя сумку и кепку было очень жалко. Мама не поймет, если узнает, что сумкой и кепкой пришлось пожертвовать ради запаянного контейнера неизвестно с чем.
