– Очень, – признался Денис, одергивая рубашку.
– То-то же, – важно заявил инженер и, засмеявшись, протянул Денису руку. – Можно просто Максим.
– Денис… – мальчишка с уважением пожал сильную ладонь. – Вы тянете струнник, да? А можно сфотографировать?
– Все в твоем распоряжении, – Максим сделал широкий жест.
По голосу Денис узнал того человека, который говорил про оленину. И нырнул в блок за «Зенитом».
Снимки должны были получиться великолепные, и Денис, щелкая камерой, уже предвкушал, как напечатает их и разошлет в Петроград и в Верный, конечно… да и еще по троечке адресов… Инженер наблюдал за мальчишкой – без снисходительности, понимающе. И, когда тот опустил «Зенит», а очередная вспышка выплавила в базальте пятидесятиметровую шахту для фермы, сказал:
– Хорошо, что тут с энергией без проблем.
– А разве в Империи вас ограничивали? – удивился Денис и щелкнул еще раз – Максима на фоне блоков. Тот принял на миг картинную позу.
– Нет, наш корпус – нет, но… – Инженер задумался и признался: – Но мне каждый раз, как включали рубильник, казалось, что я залезаю в карман к женщине или ребенку за последними копейками. Смешно, – он улыбнулся, – но это так и было. А тут наоборот – как будто я миллионер и швыряю свои деньги направо и налево…
– Я всякий раз, когда вижу вот такую работу, – признался Денис, – всегда хочу именно этим и заниматься. Интересная работа?
– Ужасная, – с отвращением отрезал Максим, и Денис приоткрыл рот… но вовремя различил в глазах инженера огонек.
– Так прямо? – подыграл мальчишка.
– Ужасная, – убежденно повторил Максим. – Погода мерзкая. Зверье непуганое. Местное население затюканное или агрессивное. Деньги платят огромные, а тратить их негде. Я в отпуске уже два года не был и не хочется. Ужасная работа. Так жить просто нельзя, поэтому только так жить и нужно.
Денис засмеялся. Инженер нравился ему все больше и больше. Подойдя к Максиму, мальчишка встал рядом и какое-то время молча любовался вместе с ним линией струнника.
– А вы «витязь»? – поинтересовался мальчишка.
– Нет, – с чисто мальчишеским сожалением ответил инженер. – Вот… не потянул.
– Жалеете? – понимающе спросил мальчишка.
– Еще бы, – вздохнул Максим. – Хотя тогда проблем было бы еще больше, но и интересней было бы тоже намного… Смотри, – он положил руку на плечо Денису и чуть развернул его, – вон там Серое ущелье. Четыреста метров глубины, сернистые испарения… Зимой мы через него перекидывались. Вот это была работа – я тогда очень пожалел, что не «витязь», думал – хоть похоронили бы в Пантеоне… – И он улыбнулся, толкнул Дениса в спину. – Ладно, у меня сейчас обеденный перерыв, еще много нужно успеть сделать, а вы, наверное, сейчас уезжаете.
– Я бы даже остался, – вздохнул Денис. – Хоть подсобным рабочим.
– Не имею права, – ответил Максим. – Возраст не подходит.
* * *
Теперь дорога шла вниз. Перевал, наглухо затянутый облаками, проехали – а точнее, проползли с черепашьей скоростью, то и дело сигналя, – около полудня и, когда шоссе выбралось из белесой мути, выяснилось, что вокруг совсем глухие места – до того, что кое-где над дорогой висел сплошной полог из лиан и сплетшихся ветвей. Тем более удивительно было то, что из этой зеленой гущи неожиданно вынырнула – уже около двух часов пополудни, как раз когда Третьяковы подумывали так и так остановиться на обед, – расчищенная площадка, на которой разместилось одноэтажное, буквой С – по форме площадки – изогнутое зданьице и – за редкой, но прочной металлической оградой – столики и стулья. Надпись-арка над входом гласила лаконично:
ПРИЮТ
Металлические столбы ограды через один украшали огромные зубастые черепа горных тигров.
– Может, заедем? – предложила Валерия Вадимовна почти жалобно. – Ну есть же охота.
– Заедем, и обязательно, – неожиданно легко согласился Третьяков-старший, заруливая «Ижору» на явно для этого и предназначенный участок перед входом.
Хозяин встречал посетителей сам – высокий плечистый мужик-бородач в свободной рубахе, на поясе – открытая кобура со смертоубойной пушкой «Уилкинсон». Чуть поклонился, уточнил густющим, как кофе со сливками, басом:
– Имперцы?
– А что, видно? – вопросом ответил Третьяков-старший.
Мужик хохотнул:
– Из машины выходили – уже видно было. Ночевать будете или только поесть и дальше?
– Поесть, и получше, – штабс-капитан обнял за плечи жену и сына.
– А мы иначе не кормим, – с достоинством отозвался хозяин. – Заказывать будете, или на меня положитесь?
– Положимся, – улыбнулся Третьяков-старший. – Куда сесть?
Хозяин показал рукой:
– А за любой столик. Не сезон.
– А сезон когда? – уточнил отец Дениса, уже направляясь к ближайшему столику (жена и сын шли следом).
– А с утра и вечером-ночью, когда рудовозы прут, – охотно ответил хозяин и гаркнул в сторону здания: – Ленка, Иришка! Три заказа!
– Дочери? – поинтересовался Третьяков-старший.
– Дочь, жена. Сыновей двое помогают. Семейное предприятие, – усмехнулся мужик, присаживаясь рядом (взглядом попросил разрешения). – Газетки хотите? Свежие.
– Да не надо… – штабс-капитан улыбнулся. – Мясо сам добываешь?
– Сам. И развлечение, и снабжение. Да и попугать. Я когда тут построился – тигры прямо между столиков ср… – мужик поклонился Валерии Вадимовне. – Простите на слове, сударыня. Отвадили, – он кивнул на черепа на ограде. И вдруг спросил: – Слухи ходят, ваша власть берет…
Денис, рассматривавший черепа, быстро поднял голову.
– Вон и ваш мальчишка глазами стреляет… Бахурев наших дурачков поломает, это ясно, как вон свет небесный. Не он, так другой поломает. Я к чему. Я по белу свету пошлялся, до Индийского океана заносило… А вот в ваших местах не был. Разное люди говорят. Ну вот три дня назад мне прямо так и сказали – имперцы тебя за кадык даванут, и делу конец. Это как? – Он склонил голову на широченное плечо.
Денис с восторгом и интересом наблюдал за родителями. Валерия Вадимовна чуть скривила губы. Третьяков-старший спокойно спросил:
– А если так, что делать будешь?
– А если так – бить вас стану, – спокойно ответил хозяин. – Нашим кровососам не дался – и вас к своему не попущу.
Он сказал это без рисовки, тяжело, но веско, как будто гирю на весы положил. И Денис, который хотел было рассмеяться, понял, что это было сказано всерьез.
– Никто у тебя твоего не заберет, – произнес штабс-капитан. – А кто еще тебе так скажет – вали его в морду. Что твое – твое. Ты своего ни у кого из кармана не вынул и с шеи не снял. Так?
