Несправедливо!
Денис треснул кулаком по подушке. Конечно, книга Шепелева была о другом будущем. В котором не было всего, что привело к той войне. Но сейчас мальчишке казалось, что в огненных вихрях сгорели смелый и открытый Серёжка (тоже Серёжка, как в «Гранях»…), рассудительный, верный друг Юрис, веселая и немного вредная Галка… все их друзья и весь их мир…
Конечно, это было не так. И все-таки…
Денис знал, что еще не раз будет перечитывать эти рассказы. И уже без этой горечи. Сейчас ее надо было пережить. Но…
– Ольга Ивановна с сыном приехали! Дениска, помоги разгружаться! – крикнула снизу Валерия Вадимовна, и Денис почти с радостью вскочил, натянул шорты. Оглянулся на книгу. И вышел.
По лестнице он скатился кубарем. И у входа почти лоб в лоб столкнулся с мальчишкой – в спортивной майке, тоже в шортах и кедах на босу ногу. Тот втаскивал в дом два чемодана и уронил их. Распрямился, глянул на Дениса неприязненно – светло-серыми глазами из-под латунного цвета челки. У высокого – но пониже Дениса – мальчишки было узкое загорелое лицо (похожее чем-то на лицо матери, которая разговаривала на улице, у машины, с Валерией Вадимовной), пухлые губы и пальцы в ссадинах и царапинах.
– Привет, – Денис улыбнулся. – Ты Олег?
– Олег, – буркнул мальчишка.
И нагнулся за чемоданами.
Глава 18
Cоседи по комнате и планете
Двое мальчишек стояли посреди комнаты.
Между ними стояла спортивная сумка.
В углу стояла раскладная легкая кровать.
За открытым окном стояло лето.
В комнате стояла тишина.
За дверью стоял толстолапый щенок – его пока не видели, а он с любопытством рассматривал незнакомого гостя и гадал, стоит порычать или нет?
Ольга Ивановна было появилась на пороге со встревоженным и даже чуть заискивающим лицом, но на заднем плане мелькнула Валерия Вадимовна и уволокла домохозяйку – совершенно беспощадно и молниеносно, как орлица – жертву.
Один мальчишка был в шортах и босиком. На его лице отчетливо читалось открытое дружелюбное любопытство.
Второй – в шортах, старых кедах и красной вылинявшей майке. Его лицо было непроницаемо-угрюмым.
– Вот эта сторона твоя, – кивнул Денис на правую сторону комнаты, которую вчера расчистил.
Олег машинально посмотрел туда. Шевельнул щекой.
– Спасибо, – вполне вежливо ответил он. Посмотрел на Дениса опять. Глаза у него были непроницаемо-враждебные.
– Помочь разложиться? – предложил Денис.
– Спасибо, – снова ответил мальчишка. Поднял сумку, отошел к стене и стал раскладывать кровать.
Одному это делать было неудобно, и Денис сунулся помогать. Тогда Олег выпрямился и стал наблюдать.
– Ладно, – Денис пожал плечами и подсел к столу. Стол был тоже поделен пополам, причем на «Олегову» сторону был поставлен новенький письменный прибор.
Неожиданно Денис ощутил совершенно непривычное чувство – чувство неудобства, стеснения. И нехорошо удивился – в комнате он стал как чужой. И что, так вот всегда будет? Ого, это довольно мерзко…
Чтобы перебить это ощущение, Денис придвинул бумагу – и неожиданно для самого себя стал писать письмо – в Петроград, причем письмо деловое, с отпечатанными фотографиями и просьбами прислать подборку уставов и пособий – типовой комплект «Пионеротряд» – и подписку на «Пионер», «Костер», «Барабан» и «Пионерскую правду». Вспомнилось, что фильмы еще лежат нераспакованные. Писание письма неожиданно увлекло Дениса, он закончил его, бурно лизнул, заклеивая, приляпал марку, вытащенную из крепления. Дозаправил ручку из баллончика. И только после этого вспомнил об Олеге. Оглянулся.
Оказывается, сын Ольги Ивановны все-таки ожил. Он разбирал сумку. Правда, раскладывал все на кровати – незастеленной. Поймав взгляд Дениса, спросил вежливо:
– А где вещи можно положить?
– В шкафу половина полок твоя, – Денис кивнул. – Вон шкаф.
Олег кивнул, встал, принялся раскладывать вещи по полкам. Задержал взгляд на постере с изображением имперского сторожевика над поверхностью Меркурия – постер Денис приклеил к стеклу шкафа изнутри. Потом повернулся к Денису и спросил в упор:
– Зачем тебе это надо? Хочешь быть хорошим?
Денис передвинул по столу письмо. Оно получилось толстым. Поднял глаза на Олега.
– А зачем мне быть хорошим, я и так неплох, – сказал он тихо. – Что, на улице жить лучше?
– Лучше, хуже… Ты-то не жил, – голос Олега был тихим, а глаза – непримиримыми.
Денис пожал плечами:
– Не жил. И в благодетели к тебе не набиваюсь. Я вообще-то думал – комната большая, мать у тебя хорошая женщина, жить вам негде. А ты хочешь верь, хочешь нет.
Олег нахмурил брови. Потом несколько раз моргнул. Кажется, что-то хотел сказать, но в этот момент вмешался Презик.
– Тяф, – сказал осуждающе он, входя наконец в комнату. Осуждение явно относилось к обоим мальчишкам, и они посмотрели на щенка одновременно.
Губы Олега вдруг расплылись в улыбке, он встал на колено и протянул руку:
– Куть-куть-куть…
Презик мотнул хвостом. Посмотрел на Дениса, потом протрусил вперед и уткнулся носом в колено Олегу. Потом лизнул его. Олег засмеялся и подхватил Презика под лапы. Тот с удовольствием повис мертвым грузом.
– Какой ты лапистый… какой мордатый… какой… какой… – Олег поднял щенка повыше и провел его носом себе по губам. – Как его зовут? – спросил он, поднимая на Дениса веселые глаза.
– Презик, – Денис присел напротив на корточки, почесал щенку загривок. Если бы тот был котом, то замурлыкал бы.
– Как?! – Олег засмеялся, потряс щенка. – Похож. Важный и вообще…
Он поставил щенка на пол и прихлопнул над хвостом. Потом поднял на Дениса опять похолодевшие глаза. И обстоятельно сказал, не вставая с колена:
– Со мной забот не будет. Если не будете обижать мам… мать, то меня даже не заметите.
– Да почему мы должны ее обижать?! – взорвался Денис.
Олег промолчал. Лишь долгим взглядом окинул стены.
* * *
Чувство неловкости, которое Денис испытал при первой встрече c новым соседом по комнате, прошло без остатка. Правда, ему на смену явилось равнодушие. Ну, живет. Ну и ладно, а раз не хочет контактировать – так что, лезть к нему с объятиями? За ужином Олег вел себя совершенно нормально, спокойно и воспитанно – Денис, если честно, даже удивился. Впрочем, Ольга Ивановна была явно человеком развитым, так что и сын, наверное, набрался от нее. Даже разрешения встать из-за стола Олег попросил, и Третьяковы-старшие с глубоким осуждением посмотрели на сына. Денис сделал большие глаза, высоко поднял плечи и широко развел руки. Через какое-то время он, допив чай, спросил:
