— В принципе — конечно могу, если животное высокоразвитое, я уже говорил.
— А вабиска?
— С лету — не могу, нужно время.
— А нашего, землянина? — допытывался Борька.
— Трудно и не со всяким получится. Да и вообще — не смогу я заставить делать то, что человек не хочет. Могу в мозгах покопаться и подтолкнуть, если сомневается, в нужном направлении. Так что я не волшебник.
— Когда тебя ранили стрелой, — вспомнил Борька и чуть смешался, но продолжал, — в общем, ты тогда остановил смертельное кровотечение… Как это у тебя выходит? В смысле — это уже рефлекс, или ты должен усилия прилагать?
— Наверное, рефлекс, —неуверенно ответил Игорь, — я, если честно, и сам не очень понимаю… Вкусные консервы.
— Это мы голодные, — со знанием дела объяснил Борька. — Я один раз шесть дней ничего не ел. Мы тогда еще не тут жили, а на северо-востоке. Мне было… было двенадцать, ну и сорвался я на охоте со скалы, сломал ногу… Хорошо еще, ручеек был рядом. Первые три дня было совсем плохо, а потом меньше есть хотелось.
— Я тоже голодал, — вспомнил Игорь, — нас специально учили… Борь, а ты что, правда так сильно скучаешь по Кате?
Борька слегка удивленно посмотрел на друга. Задумчиво облизнул с губ мясной соус. И ответив словно бы отмеряя каждое слово:
— Понимаешь, я без нее словно бы весь наполовину. Живу, дышу, вообще… существую, а не живу. Я это понял, когда пожар тушили, ну, во время которого ты в станицу приехал.
— Ты женишься на ней? — спросил Игорь, накалывая на вилку кусочки мяса. Борька немного удивленно сказал:
— Я?.. Я не думал. Наверное, но еще не скоро. Нам просто хорошо вместе — мне с ней, ей со мной…
— А… — откликнулся Игорь. Прислушался и заметил: — Не хотел бы я сейчас оказаться в лесу. Смотри.
Действительно, в лесу буквально кишела шумная и мерцающая огоньками чьих-то глаз глазами и крупных светляков жизнь. Кони спокойно похрустывали травой у подножия холма, возле самой линии защиты, они не забеспокоились, даже когда длинная плоская тень отделилась от черной стены кустов и начала красться через открытое место, стелясь по залитой светом звезд и спутника Сумерлы траве.
— Это кто? — встав на колени, Борька ближе подтянул ИПП. — Не знаю такого…
— Пусть шляется, — Игорь, подняв уголек, ловко запустил им в сторону ночного гостя — тот мерзко завопил, шарахнулся длинным низким прыжком с места и канул в кусты, словно капля в воду. — Или ты хотел познакомиться?
— Познакомимся еще, — пообещал Борька и сел вновь. — Давай доедим — и спать, а?
— Давай, — согласился Игорь. Небольшой эпизод с ночным гостем развеселил его.
9
На семьдесят километров к северо-западу, у подножья изогнувшейся буквой «с» гранитной отвесной скалы тоже горел костер, как бы дополнительно отгораживая ночь от людей и коней, расположившихся со всеми мыслимыми удобствами на целой груде лапника.
В отличии от своих товарищей на юго-востоке Женька и Степан затеяли грибной суп — из мясных консервов, спагетти и собранных днем белых грибов, до которых, как выяснилось, оба были большие охотники. Сейчас варево булькало, распространяя умопомрачительные запахи, а мальчишки в ожидании ужина разговаривали.
— Ты служишь у Муромцевых? — поинтересовался Женька.
— Ну… да, — кивнул Степка. — Но вообще я кадет.
— Хочешь военным стать, — понимающе кивнул Женька. — Я тоже раньше мечтал — не казаком, это понятно, а в регулярной армии. А потом решил — останусь на Сумерле. В лесу работать.
— Нет, я вообще-то хочу дороги строить и обслуживать, — возразил Степка — А кадет — это так… для общего развития.
— Стреляешь ты здорово, — согласился Женька. — И историю знаешь хорошо, я и не слышал про разные вещи, о которых ты говоришь. Этому что, тоже в кадетах учат?
— Это я сам, — ответил Степка. И добавил: — Мне иногда прямо кажется, что я в прошлом жил, понимаешь?
— Третья мировая… — задумчиво претворил Женька. — Я дату-то едва помню, а из-за чего воевали — вообще не пойму… Но вообще-то, конечно, если на твою страну нападут, тут не до выяснений, кто прав, кто виноват. Своя страна всегда права, по-другому и быть не может.
— Я тоже так думаю, — согласился Степка. — А, суп, похоже, готов.
— Ну-ка… — Женька встал на колено, пробуя варево. — Черт, как вкусно получилось, надо Катюхе рецепт рассказать!
— А рецепт простой, — Степка тоже присел у огня. — Берете все, что есть, мелко крошите и засыпаете в кипящую воду. Соль и специи по вкусу… Правда ничего.
Следующие несколько минут оба молча работали ложками, по временам кидая за линию огня внимательные взгляды и прислушиваясь. Не потому, что чего-то боялись, а просто по привычке. Наконец Степка отвалился от почти опустошенного котелка и, удовлетворенно вздохнув, заявил:
— Теперь еще закурить — и все.
— Ты вроде бросил, — напомнил Женька, доскребая остатки.
— Бросил, — согласился Степка, — но помечтать-то можно?
— Кто о чем! — засмеялся Женька. Потом посерьезнел и вздохнул тоже: — Вот я знаешь о чем мечтаю? Правда, я знаю, что это только в книжках и в кино получается, а в жизни… — он поморщился. — В общем, удрать куда-нибудь, где с фоморами война будет. Они же на Сумерле высаживались, ты знаешь? Но я тогда совсем никакой был, пяти лет еще не исполнилось, и жили мы не здесь… Я только помню, как нас на «дэках» увозили — мама меня к себе прижимает, а я в окно гляжу, а там позади горит все, и наши казаки в ту сторону скачут, скачут, и отец с ними, а я не понимаю, куда все торопятся… Я бы сейчас им показал, как наши дома жечь!
— Хорошая мечта, — оценил Степка искренне. — А кто котелок пойдет мыть?
— Никто, — сообщил Женька, потягиваясь. — Тут помоем, из фляжек. Нальем, прокипятим и сполоснем.
Они так и сделали. Пока Степка, пристраивал котелок у огня и подбрасывал дров, да еще ходил поговорить с конями, Женька завалился на лапник, завернувшись в термопленку.
— Спокойной ночи, — сообщил он и, похоже, впрямь сразу уснул, потому что не сказал ни слова, когда Степка вместо того, чтобы лечь, присел вновь у огня и начал экспериментировать с комбрасом — подарком Игоря. Эта штучка ему очень нравилась и почти зачаровывала — все, что угодно, от переводчика до кинозала, на собственном предплечье! И такие вещи тут все носят! Просмотр видеодисков. Связь — тоже видео. Что-то вроде диктофона, счетная машинка, аппарат для обработки и записи данных, электронная карта с курсографом и еще куча всего, в чем он пока толком не разобрался.
Степка посмотрел в темноту — и вдруг отчетливо вспомнил друзей. Они словно бесшумной чередой проходили за костром, на миг поворачивая свои лица в его сторону. И последней шла Динка Линько — девчонка, про которую он коротко рассказал Игорю. Видение было таким ярким, что Степка едва не окликнул: "Подожди!" Только через секунду до него дошло, что это — его собственное воспоминание.
