— Продолжаем спуск! Осторожнее…
И снова — медленное сползание. Игоря заменил Зигфрид — удалось немного поспать, а проснувшись — перекусить. К счастью, самая трудная часть спуска осталась позади — лесоход шел между пышно-зеленых деревьев долины. Живность кишмя кишела тут — из-под гусениц что-то порскало, с ветки на ветку перелетало, за деревьями перемещалось… Весь экипаж снова собрался в лесоходе, с интересом посматривая вокруг.
— Радиация, — отметил Борька, — и неслабая.
— Да ничего страшного, — возразил Игорь. — Народ активней будет… Все. Тормозим.
3
Заворочавшись во сне, Игорь едва не свалился с кровати и, опершись на пол рукой, проснулся. Все вокруг еще спали, только катькина кровать пустовала. Насквозь через люк светило утреннее небо.
Зевая и натыкаясь на углы, Игорь выбрался на броню. Катька сипела на носу, обхватив руками колени и смотрела на восходящий Полызмей.
— Доброе утро, — Игорь встал рядом, потянулся. Девчонка кивнула, потом поднялась на ноги:
— А я давно встала, — сообщила она. — Сижу любуюсь — до чего красиво… Слушай, если уж и ты поднялся, будь другом — сделай кофе, а я завтраком займусь…
…— И правда — красотища кругом, — оценивающе сказал Женька, сидя со скрещенными ногами на корме лесохода и окидывая окрестности взглядом хозяина. — Только скучно. Приключений мало.
— Слушай! — вдруг возмутился Игорь, толкая его в бок. — Если тебе мало всего, что уже было — то чего нам ожидать в будущем?!
— Удивительных чудес и происшествий, — серьезно отозвался Женька.
— О нет, — так же серьезно выдохнула Лизка. Зигфрид перегнулся в люк, извлек гитару и хлопнул по ней. Без слов. Женька протянул руку:
— Дай-ка мне…
— Погоди, — попросил Степка, перехватывая инструмент. — Вот, послушайте-ка… — он что-то помурлыкал, перебрал струны и вдруг запел печально, покачивая головой и глядя куда-то невидящими глазами:
— Мой конь притомился,
[27]
Стоптались мои башмаки…
Куда же мне ехать —
Скажите мне, будьте добры?..
— Вдоль синей реки, моя радость, вдоль синей реки.
До красной горы, моя радость, до красной горы…
— А где те река и гора —
Притомился мой конь…
Скажите пожалуйста,
Как мне проедать туда?..
— На ясный огонь, моя радость, на ясный огонь.
Езжай на огонь, моя радость — найдешь без труда…
— Вот, — он вздохнул. — Не знаю, что-то в голову пришло. У нас ее любили.
— Дай мне, — Женька все-таки вытребовал себе гитару. — А вот наша, местная… Борь, девчонки — подпевайте!
Не жди меня, не жди — я ухожу с утра —
[28]
Туда, где ветер вновь лавину стронул,
Где за рекой встает гора,
А за горой — река,
И снова горы, и зеленый лес на склонах…
Прости меня, прости — я снова не приду,
В который раз поедут все прахом сроки…
Не обнимай меня — меня обнимет дуб,
Обнимет тенью дуб,
А для тебя — вот, только эти строки.
И знаешь что, вот что — быть может, не вернусь,
И где прервался след — друзья тебе не скажут…
Забудь меня скорей — и пусть,
И только-то, и пусть…
…А смерть — плевать, тут уж как карта ляжет.
Игорь поднялся, подошёл к корме и встал там, скрестив руки, задумчивым взглядом окидывая горизонт. Степка, встав рядом с ним, посмотрел туда же и тихонько спросил:
— Игорь, ты чего?
— На ясный огонь, моя радость, на ясный огонь, — так же тихо отозвался Игорь, не отводя глаз от леса. — На ясный огонь… Поехали, Степ.
* * *
Нос лесохода погрузился в воду, и машина остановилась. Впереди на всем видимом пространстве ничего не было, кроме воды и красивых лесистых островков, натыканных густо, как чаинки в хорошем чае.
— Похоже на Черную Чашу у берегов, — определил Борька. — Только тут зелени больше. Игорь, как мы — обождем, или напрямик?
— Да напрямик, — беззаботно предложил Игорь, — нам что суша, что вода…
— Мы в такие шагали дали,
[29]
Что не очень-то и дойдешь,
Мы в засаде годами ждали,
Невзирая на снег и дождь,
Мы в воде ледяной не плачем
И в огне почти не горим…
Мы — охотники за удачей,
Птицей цвета ультрамарин!
— проорал изнутри Женька, и лесовод солидно и неотвратимо двинулся в воду. Волны разбежались от носа двумя пологими горбами, разбиваясь об островки и коряжины. Выбравшийся наружу Степка, гордо задрав нос, прикрепил к стволу скорострелки, глядевшему в небо, имперский флажок и постоял возле него в позе Петра Великого, наблюдающего за спуском на воду кораблей Балтфлота. Потом наверх снова выбрались все — кроме ведшего «индрик» Женьки и Лизки, которой Женька был нужен для душевного равновесия. Мальчишки и Катька уселись вдоль борта и с интересом наблюдали плывущую мимо панораму, по временам включая запись в комбрасах. Катька снимала камерой.
— Тут полно рыбы, — заметил Борька. — Ого, смотрите!
В десятке метров от лесохода под прозрачной водой скользило, плавно и бесконечно извиваясь, тело гигантской змеи. Хвост и голова видны не были.
— Ничего себе… — признал Степка. — Анаконда!
— Нет, это местная мутация, — определил Игорь.
— А это какая мутация? — Зигфрид поднялся в рост. — Да смотрите же, что, не видите?!
Все завертели головами.
— Да вниз, вниз смотрите! — Зигфрид плюхнулся на живот и, свесившись, вытянул руку вниз, к воде.
— Ёлки зеленые, мы плывем над дорогой! — вырвалось у Игоря.
Это было правдой. Под лесоходом тянулась широкая и прямая белая дорога. Ее затягивали облачка мути, поднятые машиной в движении, но муть тут же сносило в сторону — очевидно, каким-то подводным течением. Минуты две все пятеро не поднимались с животов, созерцая это. Потом, по-прежнему не вставая, Игорь сказал: — Знаете, на что это похоже? — он сел, скрестив ноги. — На Карибский пролив. Ну знаете, там когда-то Мексика была… Вот так же — на мелководье видны дороги. Или еще чище: дорога на остров из моря выходит, а на другом конце острова снова под воду…
