Ужалило в правое бедро. Боль была резкой и обжигающей, Олег припал на колено, не выпуская пулемёта. По джинсам поплыло тёмное пятно. Димка попятился, перекосив рот, но Олег, преодолев боль, дыша открытым ртом, выпрямился и, толкнув мальчишку перед собой, побежал — не заковылял, а именно побежал — следом.
В коридоре у него кто-то подхватил пулемёт, ещё кто-то подставил плечо… На лестнице, мимо которой они пробежали, громко стонал человек, лежали трупы — в нелепых позах смертельно пьяных… ага, значит, баргайцы всё-таки успели ворваться внутрь…
Сбоку вытащили раненого в живот парня. Олег оттолкнул того, кто ему помогал, мотнул головой:
— Тащите его, я сам, — и действительно пошёл сам, перебросив в руки автомат из-за спины. Пошёл, даже побежал, хотя от боли казалось, что в ногу вставлен раскалённый прут. И он шевелится при каждом движении.
Ещё одна лестница — наверх, на крышу башни. Под ногами, в иссушающем белом свете, льющемся с неба — большая ткань. Олег не сразу сообразил, что это баргайское знамя, сорванное с флагштока и раскромсанное кинжалами. А выше, совсем рядом, висело белое огромное брюхо, и в чёрном дверном проёме двое уррвов в жилетах и шлемах помогали людям залезать внутрь. Точнее — просто с силой вдёргивали их. Но какие могли быть претензии?
— Юрка там? — крикнул Олег Станацу, растиравшему по лицу кровь. Тот кивнул. — А этот… второй?
— Тамо, тамо! — Станац сплюнул.
Олег протянул вперёд, в проём, руки — и четырёхпалые сильные ладони сомкнулись на его запястьях.
* * *
Внутри гондола дирижабля больше всего напоминала скелет какого-то вымершего существа — кита или динозавра. Рёбра (шпангоуты? стрингеры? — как они правильно называются?) выступали из стен. Над головой, в низком потолке, светили редкие лампы. Пружинил и вибрировал слегка под ногами пол, облитый пластиком. Через каждые пять шагов возле стен, за установленными в шарнирах пулемётами сидели, вжав лица в резиновые нарамники прицелов, стрелки. Но в целом дирижабль внутри не очень походил на военный корабль. Олегу вдруг стало даже странно — они, окровавленные, грязные, пахнущие пороховой гарью и кровью, оставляющие на полу тут и там алые следы, плохо вязались с окружающим.
Но это ощущение отхлынуло, когда возле большой распахнутой двери их встретили двое уррвов — в доспехах, но без шлемов. Лица уррвов почти по-человечески выражали дружескую заботу и даже восхищение.
— До места, — один из уррвов показал рукой. — Моля ласкаво…
И кто-то тяжело уронил пулемёт…
…У Станаца погибло одиннадцать человек, в том числе — одна девчонка. Переранены были все остальные, причём многие — серьёзно. Таким уррвы начали оказывать помощь прямо в помещении.
То, что не было иллюминаторов, сильно раздражало. Олег сам себе начал казаться килькой, запаянной в банку, за пределами которой неизвестно что происходит. Кроме того, он тут же начал думать о друзьях, оставленных в пещере, и от этих мыслей отвязаться никак не мог.
Немного помогло, когда к нему подошёл медик — без каких-либо внешних атрибутов своей профессии, без нашивок или эмблем на форме, только с раскладной пластиковой коробкой.
— Юрке помогли? — спросил Олег, внутренне сжимаясь — противненько и явно от страха. Уррв абсолютно по-человечески покачал головой в знак того, что не понимает языка, потом указал Олегу на вделанную в стену и обтянутую той же резиной низкую кушетку, на которой сидел мальчишка.
Олег сел. Выставил раненую ногу, со вздохом приспустил штаны. Рана в бедро выглядела как большой чёрно-красный синяк, и Олег понадеялся — может, просто ушиб? Но нога была перемазана засохшей кровью. И уррв, что-то пробормотав, достал марлевый тампон.
Абзац, подумал Олег. Вскинул на человека-волка отчаянные глаза, собираясь попросить, чтобы вколол какое-нибудь обезболивающее. Но потом глянул вокруг и промолчал. А что если вколют ему — и не хватит вон тому парню, которого ранили в живот? Или тому — без ноги?
Нет уж.
Уррв намочил тампон спиртом (запах ни с чем не спутаешь) и начал убирать засохшую кровь. Спиртовой запах перебивал чуть заметный запах мускуса — пахло от уррва. Потом медик достал плоские крючки, и Олег откинулся затылком к стене, которая вибрировала и еле слышно гудела…
…Ну вот, можно потерпеть. Вполне можно. Конечно, боль сильная… и очень уж долгая. Но потерпеть можно. Люди и не такое терпят.
Уррв положил рядом что-то, похожее на… да ни на что не похожее, какой-то измятый кусочек металла. Снова больно. Очень больно. Так больно, что нет сил терпеть. Олег взял эту металлическую штучку и поднёс к глазам. Пуля, вот что это. Рикошетировала и вошла в ногу на излёте. Больно, сейчас хрустнет челюсть. Надо закричать, станет легче. Многие кричат.
Уфф, всё. Бинт ложится на ногу — витками. Всё, всё…
И сразу — дикая слабость. Такая, что Олег уже не помнил, как лёг на спину…
…Сказать по чести, когда дирижабль ленниадцев забрал их из Грраурса, Олег как-то странно подуспокоился. Демонстрация технического и военного могущества была настолько явной и мощной, что мальчишка решил — ну теперь-то мы в безопасности, под охраной… Наверное, где-то в глубине души у него ещё жила детская уверенность, что взрослые всегда обо всём позаботятся.
Он понял, что ошибся, едва дирижабль прибыл в Сантокад.
Уррвы были разбиты.
Не разгромлены, нет. Но разбиты — точно. Всё вокруг — забито брошенной техникой и беженцами. Улицы перегорожены укреплениями. Солдат — ощутимо мало. Надо всем витал дух угрюмой решимости — погибнуть, но дать спастись женщинам с детьми. Дух этакого последнего боя.
Казея в Сантокаде не было. Олег узнал это сразу. Были отряды Драгило и Манче — большие, по нескольку сот бойцов, они обороняли южные кварталы.
А город, между тем, был очень красив. Вставало солнце, когда дирижабль причалил к одной из мачт на набережной и по тросам съехал к самой земле. Очевидно, когда-то Сантокад был прибрежной крепостью — до сих пор (но теперь уже не на окраинах, а в черте города) высились похожие на шахматные фигуры башни. А на окраинах поднимались четыре гигантских статуи. Уррвы в кольчужных доспехах, вытянутых по форме волчьих морд шлемах, с короткими широкими мечами в правой руке и овальными щитами в левой смотрели в сторону гор. Шлемы их венчали трёхзубые короны… Позже машина — серый грузовик с армейскими эмблемами на бортах — провезла людей через цепочку красивых, выложенных разноцветным кафелем площадей, в центре каждой из которых поднимался фонтан особой формы, не повторяющейся на других площадях. Но все фонтаны не работали, а на кафеле сидели беженцы…
Олег рассчитывал остаться со Станацем, но не получилось. Его, Юрку и Димку (освобождённым мальчишкам нашли человеческую форму) отвезли в одну из «шахматных» башен. Тяжело раненых бойцов Станаца повезли в порт. А остальные выгрузились по пути.
