В ролях «сволочей» — воспитанники Дальневосточного Его Императорского Величества казачьего кадетского корпуса им. Ерофея Павловича Хабарова.
В фильме песни на слова Н.С. Гумилёва и на свои слова поёт известный бард В.С. Высоцкий
Олег подумал. И пошёл к очередям, стоящим в три кассовых окошечка сразу — окошечки выходили прямо на улицу.
* * *
Сперва Олег никак не мог «всмотреться» в фильм. Мешало то, что не было обычного для боевика антуража вещей. Конечно, стерео потрясало (обалдеть, ни с чем не сравнить!), но не было «калашниковых» (вместо них — «федоровки»), форма (и у наших и у японцев) не походила ни на что знакомое… Он не мог отделаться от ощущения, что смотрит фантастический боевик с непонятным началом. А ведь это было историческое кино о вполне реальных для здешнего мира событиях — Восточной войне 1932–1935 годов, в ходе которой Российская Империя разгромила Японию.
Но потом запел Высоцкий.
Японцы выводили пленных мальчишек из самолёта, похожего на дракона. А Высоцкий пел — немного постаревшим, но таким же, как в мире Олега, непримиримым голосом:
За дело, живо! Или в гроб ложись!
Да — выбор небогатый перед нами…
Нас обрекли на медленную жизнь.
Любовью приковали — как цепями…
И в конце — ещё один куплет. Когда рушилась внутрь себя секретная база в хинганских горах… А Вадик — его играл тот самый Куриленко — единственный оставшийся в живых, стоял, держал правой ладонью раздробленное левое плечо и смотрел на это, шевеля губами. Казалось, что это он и поёт…
Но рано нас равнять с болотной слизью!
Мы гнёзд себе на гнили не совьём!
Мы не умрём мучительною жизнью!
Мы лучше — верной смертью — оживём!
— Ура-а! — вдруг крикнул звонкий мальчишеский голос в наступившей темноте стереозала. Олег вздрогнул. Но тут же закричали «ура!» в другом месте, в третьем… а многие захлопали. И хлопали, уже поднимаясь с мест…
* * *
На пляже, казалось, ничего не изменилось вообще. Олег только пожалел мимоходом, что компания Женьки уже ушла — её место заняли несколько солидных пожилых пар. Даже появление денег не вызвало особого энтузиазма — все объелись мороженым.
Ну и пусть, подумал Олег, сбрасывая купленную одежду и обувь. Он окунулся и опять уселся рядом с Артуром, который лежал на спине и смотрел в небо.
— Тут хорошо, — вдруг тихо сказал кадет.
— Я сейчас в кино был, — признался Олег. — Стерео… Хочешь, потом ещё сходим?
— Может быть… — Артур усмехнулся чему-то. — А знаешь, тут давно нет войны. Мы тут говорили… по-тихому, туда-сюда… Это Российская Империя. Они в космос летают. И мы могли поесть бесплатно, вон там есть столовая. Бесплатная. И вообще.
— Я видел, — сказал Олег. Не стал объяснять, что именно он видел — он и сам толком не понял, что имел в виду. Но понял Артур. Он, кажется, хотел ещё что-то сказать, но мальчишек отвлёк человеческий окрик.
— Шамиль! — вдруг крикнул, приподнимаясь на песке, рослый широкоплечий мужчина. В глазах и лице крикнувшего было что-то волчье, опасное, но сейчас он широко улыбался и буквально светился от радости встречи. — Басаев, Шамиль, оглох, что ли?!
Невысокий сухощавый человек, стоявший совсем рядом с Олегом, но спиной к нему, резко обернулся. Остролицый, темноволосый, чуть лупоглазый, с короткой темной бородкой, он свёл густые брови, непонимающе глядя на уже поднявшегося с песка широкоплечего мужчину. Потом вдруг громко сказал:
— Ййэх! Невзоров, Саша?!
Он говорил совершенно правильно, без акцента, но в голосе проскальзывали какие-то нерусские интонации. Шагнув вперёд, чернобородый задел словно окаменевшего Артура, мельком бросил: «Прости, парень…» — и крепко обнялся с почти подбежавшим плечистым. Улыбаясь, мужчины рассматривали друг друга.
— Я думаю — кто мне кричит?! — смеялся чернобородый. — Людей — тьма, час назад приехал, никогда раньше тут не был — кто кричит?! Вот встреча!
— Ну! — Невзоров стукнул чернобородого в плечо, тот охнул и сморщился шутливо. — Да ты же вроде улетал на Марс, потом, говорили, пропал вообще…
— Чуть не пропал, Саша, правда чуть не пропал… А, чего стоим, пошли, посидим где-нибудь, всё расскажу… Ты-то где?..
Мужчины пошли по пляжу, переступая через одежду и людей.
— Это же Шамиль Басаев, — чужим голосом сказал Артур и крупно сглотнул. — Это же Басаев, настоящий Басаев, Олег…
— А второго ты не узнал? — Олег вытер рукой лоб. — Невзоров. «Лошадиная энциклопедия» ещё у него, журналист знаменитый…
Но Артуру было не до Невзорова.
— Как же так, это же Басаев, как же так… — повторял он с болью и растерянностью. — Он же враг…
— Здесь он не враг, — Олег обнял кадета за плечи. — Видишь ведь, здесь всё-всё по-другому, Артур…
Но Артур не дослушал. Он вывернулся из-под руки Олега, опустил голову и вошёл в воду по грудь. И остановился там. Помедлив, Олег пошёл следом.
Артур плакал. Слёзы падали в мерно поднимающуюся и опускающуюся воду моря, Артур окунал лицо и плакал снова. Сперва Олег хотел сказать что-нибудь утешительное, но потом понял — нет слов. Артур плакал о мире, где все войны понятны и завершаются победой, где есть летящий в небе мост, где полицейские ходят без оружия, а Шамиль Басаев дружит с Невзоровым и летает на Марс. И, наверное, врежет в морду тому, кто скажут, что он способен захватить детей и больных в заложники…
Тебя здесь нет, подумал Олег зло. Слышишь, тебя здесь нет. Это не твой мир, гад. И значит, ты не всесилен. Ты точно не всесилен. А раз не всесилен — значит, с тобой можно воевать и там. В моём мире.
И я буду воевать. А если ты всё-таки сможешь меня убить — будут воевать другие.
— Артур, — окликнул он кадета. Тот повернулся. — Артур… послушай…
На ладонь ладонь положи — и скажи:
«Дружба, нас веди, словно компас в пути!»
Если рядом друг — и беда не беда,
В самый трудный час дружба выручит нас!
— Да, — Артур поднял голову. И Олег вдруг увидел… увидел, что кадет улыбается. У него были слёзы на глазах, но он улыбался. — Ну и пусть, да? Мы просто будем знать, что есть такой мир… Ведь есть же, да?
— Да… — шепнул Олег.
Они, не сговариваясь, легли на спину и стали просто смотреть в небо. Не о чем и незачем больше было говорить. Море качалось, вздыхало, шуршало, и голоса людей вокруг не нарушали этого спокойствия и этой мягкой качки…
* * *
Солнце уже садилось в море, когда вся компания наконец собралась вместе — слегка оглушённая впечатлениями и утомлённая отдыхом, но с начавшимися проблемами.
