Опыт удался. Я невольно улыбнулся:
– Хорошая вещь, – вырвалось у меня.
Танюшка вздохнула:
– Еще штаны заменить – и полностью первобытный человек… Ладно, меряй зимнее. Во мне погиб подпольный мастер-швейник, тебе не кажется? И отвернись, я тоже куртку примерю.
Танюшка расстаралась изо всех сил. Я, конечно, не ценитель, но мне одежка понравилась – у нее подворачивались и подстегивались к поясу длинные полы, и настоящая медвежья шуба превращалась в удобную куртку. Капюшон на затяжке оторачивал волчий мех. Я вообще-то не барахольщик, но одеждой залюбовался, а когда повернулся к Танюшке, то залюбовался вдвойне.
Эта нахалка здраво рассудила, что парням лишние украшательства ни к чему, поэтому всю силу творческой фантазии, отпущенную ей природой, бросила в прорыв на свой зимний гардероб, выглядевший в сравнении с моим, как парадная форма английского гвардейца рядом с застиранной гимнастеркой нашего солдата. Но тем не менее Танюшка смотрела на меня с не меньшим восхищением, чем я на нее.
– Какой ты ста-а-ал… – протянула она.
– Какой? – не понял я.
– Ну… такой. – Она покрутила рукой в воздухе. – Настоящий мужчина.
– Солидный? – невольно усмехнулся я.
– Нет. – Танюшка склонила голову вбок. – Солидный – это вот… – она обрисовала обеими руками живот, – спецраспределитель, пайки и «Волга». А ты не солидный стал, а… – Она нашла слово: – Надежный. Я, когда гляжу на тебя, не верю, что может быть плохой конец… – Она вздохнула и добавила: – Но ведь все наоборот – не может не быть плохого конца… Да, Олег?
У нее горестно блеснули глаза.
Я в два шага преодолел разделявшее нас расстояние и, взяв Танюшку за неожиданно холодные запястья – тонкие и сильные, – опустился на камень, увлекая ее за собой. Танюшка послушно села.
Я дунул ей в нос. И заговорил:
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф
[12]
.
У Танюшки на глазах были слезы. Но она улыбалась.
* * *
– Слушай, – Олег Крыгин, стоя на коленях, резал изогнутой на конце финкой копченую утку, – а с чего ты вообще решил, что тут есть соль?
– Потому что есть Карловы Вары, географию надо было учить, – категорично ответил Вадим, тесаком умело подрубая ветки для заслона.
– Я как раз учил. – Олег вытер финку и убрал оружие. – Карловы Вары – там лечебную соль добывают. Слабительную. Для поноса.
– Найдем и обычную, – отрезал Вадим. – И потом, я же не собираюсь вас в Карловы Вары вести. По берегу идем и будем идти. Тут и соль найдем.
– Силь е? – спросил Санек. На него обернулись сразу все, причем сам Саня по-прежнему спокойно вытряхивал из своих китайских кед набившийся мусор.
– Чего? – не понял Олег Крыгин.
– Силь е? – повторил Саня.
– Чего ты говоришь-то?! – уже рассердился Олег, и Игорь Мордвинцев, очевидно, знавший этот анекдот, вмешался:
– Сол, сол, чорт нэрусскый!
– Это анекдот такой, – объяснил Саня. – Неужели не знал?
– Иди ты… – безнадежно ответил Олег, протягивая Сане утятину. – На. Не подавись… Ты вообще можешь быть серьезным?
– А зачем? – изумился и почти ужаснулся Санек. – У нас и так серьезных перебор. Один князь чего стоит.
– Уймись, – буркнул Вадим, жуя.
Саня действительно умолк и принялся добросовестно лопать.
С гор дул ветер – сильный и холодный, но костер за надежно сплетенной стенкой из веток горел спокойно. В небе, видневшемся между ветвей, остро мерцали звезды – к холоду. Неподалеку воды залива мерно шуршали о галечный пляж берега.
– А вон та не мерцает, – вдруг сказал Игорек Мордвинцев, глядя в небо. – Большая, красная… Во-он та.
Он указал рукой, и все головы повернулись в ту сторону. Красный цвет указанной звезды разглядеть мог один Игорь, но звезда в самом деле не мерцала.
– Все, что мерцает, – звезды. А не мерцают – планеты. – Саня потянулся. – Это, наверное, Марс… Кстати, если кто заметил, тут небо точно такое же, как и в нашем варианте Земли.
Снова наступило молчание – тему никто не стал развивать. Где-то в темноте густо, басом, принялся реветь-завывать лось, уже начавший сходить с ума по осени. Подальше – уже совсем в горах – мягко и страшно простонал «бауумм, бауумм» кто-то из кошачьих. Может быть, даже пещерный лев.
– Тут все-таки до фига разной жизни, – заметил до сих пор молчавший Андрюшка Соколов. В его серых больших глазах покачивалось пламя костра.
– Да, в таких местах не человек звучит гордо, а зверь, – подтвердил Саня.
– Надеюсь, эти гордо звучащие не решат на нас напасть… Коняшки кусачие в этих местах, кажется, не водятся, – Вадим вспомнил зубастых «лошадей», допекавших отряд на равнинах России. – Тут вообще-то странная какая-то смесь животных – и наши современные, и ископаемые…
– Так даже интереснее, – хмыкнул Олег Крыгин.
– Да дело не в том, что так интереснее, – негромко, но значительно оспорил Вадим, – а в том, откуда это взялось… точнее – почему сохранилось. Сколько мы видели разных вымерших у нас существ? То-то…
…Олег Крыгин отошел от костра подальше. Сделал свои дела, постоял, прислонившись плечом к дереву и прислушиваясь. Неподалеку сквозь кусты с легким шорохом проскользнули несколько теней каких-то довольно крупных животных. Олег притих, но, когда ночные путешественники проскочили дальше, он прошел еще метров пятьдесят, держа ладонь на обухе метательного топора.
Отсюда хорошо видно было море.
И был виден – дальше по берегу – дрожащий, неяркий огонь костра.
* * *
Ветер скатывался по горным тропкам, как десятки упругих, толкающих в грудь потоков. Андрею вспомнилось старое кино про чешских пограничников – «Король Шумавы». Как раз почти про эти места.
