– У нас с ней все не так… – возразил Вадим. Низачем стряхнул снег с большой разлапистой ветки. – Романтик ты, Олег. Ну, может, и она – тоже… Все. Не буду тебе больше ничего советовать. Но правда – идем обратно. Скоро Новый год, Олег. Глядишь, что-то у вас наладится…
…Танюшка нашла меня, когда я устраивал в импровизированной стойке свои лыжи. Подошла, тихо спросила:
– Зачем тебе кожа, Олег?
Я повернулся к ней. В зеленых глазах была чуточка виноватости, скрытая за деловитостью, как за дырявым плетнем.
– Куртку себе хочу сделать, – пояснил я, – доспех такой, как у ребят Лешки. Вон, Сморч делает такой.
– Есть толстая кожа. – Танюшка кивнула на закрывающую вход на склад плетенку, обтянутую шкурой. – Там. Я принесу.
– Спасибо, Тань, потом. – Я покачал лыжи, удостоверившись, что они стоят прочно.
* * *
Из всех Новых годов в своей жизни я только один – в третьем классе – встретил не дома, лежал в больнице на операции. Помню, что мне было мало того что плохо после анестезии, но еще и обидно, что Новый год встретят без меня. Этот праздник для меня всегда был «домашним». Я и подумать не мог, что когда-нибудь придется встречать Новый год – так.
Я понимал, что эти ребята и девчонки вокруг – они теперь и есть моя семья. Они на самом деле были моими друзьями. Но мне вдруг стало почему-то почти физически тошно от предпраздничной искренней суеты, от радостных лиц, а самое тяжелое – некуда было уйти от всего этого. Просто уйти в комнату и закрыть за собой дверь.
Все общее. Казарма…
Ох, как же плохо мне было в последний день старого, уходящего, 87-го года… Вдвойне плохо от того, что я должен был делать вид: мне тоже весело, мне хорошо, все просто здорово…
…Девчонки нас отпихнули от «стола» окончательно и бесповоротно. Сами они при этом носились, как электрополотеры, производя немногим меньше шума. Все повседневные дела у нас валились из рук – такое состояние в праздники, конечно, знакомо всем, – и только Север с Арнисом хладнокровно простегивали (по Сморчовскому и моему примеру) себе бригантины из полос толстой кожи, изо всех сил делая вид, что ничего необычного не происходит.
Я полулежал на своем спальном месте – затылком в стену, подбородок в грудь. Танюшка мотнулась наружу, что-то с хихиканьем протащила на ледник, следом за ней вихрем пролетели еще несколько девчонок. Они явно готовили какой-то сюрприз, но меня это почему-то совершенно не колебало.
– Олег, сколько времени? – пихнул меня локтем Санек. Я поднес к глазам свою испытанную «Ракету»:
– Полчаса осталось.
– Так-так! – оживился и весело озаботился Саня, вскакивая. – Пора шашлык мастерить… Бэн – за мной!
Сергей, верная душа, перебрался ко мне – почувствовал мое настроение. Толкнул меня в колено, тихо спросил:
– Ты чего?
– Ничего. – Я сел, скрестив ноги. – Так, раскис немного… Пройдет.
Сергей посмотрел с сомнением, но больше ничего не сказал. И не ушел.
Стол у нас был настоящий – собранный на козлах из подогнанных одна к одной жердей, но низкий, чтобы можно было сидеть прямо на шкурах, устилающих пол. По пещере уже вовсю плыл запах шашлыка, а девчонки аккуратно и быстро таскали на стол все новые и новые грубые глиняные блюда. Как всегда чудовищно медленно ползли последние полчаса. Да еще и при совершенно неновогоднем настроении.
Игорек Басаргин достал гусли – этот самый «официально утвержденный» гибрид арфы, гуслей, лиры и гитары с натянутыми вместо струн кусками конфискованной у Игорька Мордвинцева лески. Эта штука звучала, как ни странно, вполне приемлемо, и все, даже я, учились на ней играть. У меня получалось настолько отвратно, что у Игоря руки опускались.
Игорь сбацал про то, что «вокруг растут березы и прочие дрова», подпели хором. Потом рванул совершенно нам незнакомую – очевидно, сочинил как раз к Новому году, очень смешную:
…Дед Мороза долго били,
Оторвали бороду,
А Снегурочку водили
Голую по городу!
Мы все вместе целовались —
Женский пол и пол мужской, —
А потом в снежки играли
И трезвые пошли домой!..
– Как там шашлыки?! – крикнул Вадим. Санек поднял, не глядя, большой палец: они со Бэном ворочали над углями с краев костра длинные ветки шампуров. По пещере плыли, странно не смешиваясь, как спиртные слои в коктейле из иностранных фильмов, запахи шашлыка, печева, компота и еще черт-те чего.
Вернулся выбиравшийся наружу Олег Фирсов. Размахивая руками, он почти заорал:
– Там такой кайф!!! Луна! Все вокруг серебряное! Искры по деревьям! Как лампочки – настоящий Новый год, пошли смотреть!
Мальчишки повалили к выходу. Я остался в инертном состоянии и положении. По-моему, этого даже и не заметил никто, что меня обидело до конца и последнего края. До такой степени, что я почти решил: сейчас лягу спать. Было без пяти минут полночь. Конечно, реально могло быть и больше, и меньше – часы-то я подводил приблизительно. Но с другой стороны – вся наша жизнь сплошная приблизительность, философски подумал я. Мысли перебил вопль Ленки Власенковой:
– Мальчишки-и-и-и!!! За сто-ол!!!
Подниматься не хотелось, но не подняться – значило весьма бессовестно испоганить всем настроение. Нет, не «всем». Друзьям. А это немножко совсем другое, поэтому я, поднявшись, переместился за стол и подставил котелок под разливаемую девчонками из кожаного бурдюка золотистую струю с отчетливым запахом спиртного. Мне этот запах никогда не нравился, да и вообще – спиртное у нас в компании в особом почете не было. Возле стола быстро и с шумом рассаживались все, несколько девчонок в страшной спешке зажигали самодельные жировые светильники, расставленные по центру стола. Слева от меня приземлился Сергей, а справа…
Справа – Танюшка.
Не успел я радостно осмыслить этот факт, как Ленка Черникова, перегнувшись через стол, бесцеремонно вывернула мне руку и завопила, глядя на мои часы:
– Полночь! Новый год!
– Ур-р-р-р-ра-а-а!!! – от души, не сговариваясь и очень слаженно грянули все за столом, радостно потянувшись друг к другу котелками.
Санек переорал радостный гам:
– Поздравляю всех, что вы живы, и желаю встретить будущий год в том же составе!
– Ур-р-р-р-ра-а-а!!! – взревело застолье вторично и снова полезло друг к другу чокаться котелками, как в фильмах о Великой Отечественной. Я собрался было, перечокавшись, поставить котелок, но внезапно увидел глаза Танюшки и ее губы. Она шепнула:
– С Новым годом, Олег.
– С Новым годом, Тань. – Я тронул ее котелок краем своего, отпил кисловато-сладко-горькую жидкость и только после этого поставил посудину на стол. – Тебе что положить?
– Клади всего понемногу, – попросила она. – Салатика побольше положи.
