– Я просто… – Ромка помедлил и вдруг выпалил: – Ты мне правда нравишься… ну, не то, что так, а просто… в общем, я просто хотел помочь…
– Эх, Ромыч-Ромыч… – я улыбнулся, и Ромка тоже заулыбался в ответ, а потом сказал:
– А это здорово, что нам с тобой теперь поровну лет, и мы можем… – Он вновь запнулся, но закончил, – …дружить.
– Здорово, – согласился я. А про себя подумал, что Ромка быстро разочаруется, ну да ничего. Он себе и настоящих друзей теперь найдет быстрее…
* * *
Дождь шел и над этой долиной, по склонам которой кучками среди росчистей лепились хижины урса. Никто из нас, в том числе и я, не видел, как живут урса, и мы, лежа в кустарнике у нижней кромки туч, не без интереса рассматривали пейзаж.
– Нас десять, а их тут сотни, – сказал Димка. – Многовато…
– Да, всех не переловим, разбегутся, – задумчиво кивнул Видов, и Димка ткнул его локтем в бок:
– Остряк…
– Меня не интересуют эти курятники, – нетерпеливо прервал их я. – Ищите тропку, по которой может ходить этот бокор!
– Кажется, я нашел. – Йенс вытянул руку. – Смотрите, вон последняя группа хижин, дальше – голый склон, а тропинка идет, и утоптанная… Видите?.. А вон там сворачивает за камни и в ущелье. Кому и зачем туда ходить?
– Точно. – Я усмехнулся, приподнимаясь на локте. – Отлично… Ну что, наведаемся в гости к этим барабанщикам?
– Пошли, – кивнул Раде, подкидывая и ловя свой барте.
Вернее, он хотел его поймать… но почему-то промахнулся – и едва спас ногу, возле которой вонзился в землю топор.
* * *
Обходить долину по склонам было довольно сложно – склоны оказались достаточно крутыми, да еще и заплетенными зеленью, корни которой расшатали камни верхнего слоя. Камни эти не только срывались из-под ног – они грозили и наступившего на них утянуть следом. Утешал одно – урса тут явно не ходили.
Лил дождь. Долина внизу кипела, как грязевое озеро, из хижин почти никто не появлялся – и это было как раз хорошо. Плохо было, что мы падали. Лично я упал трижды. Первый раз наметившийся глобальный перелет склон – дно долины (метров двести кубарем под углом в 45 градусов) без особой нежности и решительно прервали кусты. Второй раз я сам вцепился в камни и выполз обратно. На третий раз меня поймал в самом начале все того же славного пути Димка – мы едва не продолжили путешествие вместе, но удержались. Сам я ловил поочередно: Ромку, Кольку, Игоря и еще раз Игоря, а ни разу не сорвался только закаленный суровым балканским детством Видов. Когда я второй раз поймал Басса, то увидел, что он смеется.
– Представляешь, – ответил он на мой немой вопрос, – мы лезем, рискуя сломать шею… а куда и зачем? Чтобы подраться. Мы сумасшедшие, Олег, просто е…тые, ты это понимаешь?!
– И это наполняет мое израненное сердце гордостью, – сообщил я. – Лезь давай.
Короче говоря, до тропинки, на которую указал Йенс, мы добрались только к вечеру, злые, со сбитыми коленками, локтями и пальцами – кому как повезло. Если бы урса – в любом количестве – попались бы нам в этот момент, мы бы раскатали их в блин просто со злости. Лично у меня от подметок сапог остались одни лохмотья, и я, плюнув, разулся и подвязал сапоги к вещмешку – починю, как освобожусь… Широкие кожаные клеши, удобные, если снимать-надевать, на шаге хлестали по ногам с мокрым звуком. Это страшно раздражало почему-то.
– Ждем до утра? – шепнул Олег, останавливаясь рядом со мной. Я на несколько секунд задумался, потом помотал головой:
– Нет. Долго уже идем, они там могут забеспокоиться, куда группа захвата делась. В гости, так сейчас.
– Ну что ж. – Олег положил свою длинную шпагу на плечо. – Знаешь, о чем я жалею? Что тут я не могу рисовать. Придется потом по памяти, когда воссоединюсь со своим альбомом.
– И с Ленкой, – я толкнул его локтем, – а?
– И с Ленкой, – согласился Олег. – А тебе не хочется к Танюшке?
– Хочется, – согласился я, – почти против воли вспоминая Танюшку – ее лицо мелькнуло в памяти на миг, а потом вспоминалось только тело. Я, конечно, не стал развивать эту тему, но Олег, наматывая на палец свою левую косу, вдруг сказал:
– Мне, Олег, когда мы там, в траве, дрыхли, сон приснился. Странный, правда. Как будто мы с Ленкой оказались в лесу. Мы ехали верхом и одеты были, как обычно… как там одевались. А потом выехали к дому… такой, посреди леса, с огородом, садом, большой. Мы вошли внутрь, а там чего только не было, а главное – представляешь?! – документы на нас с Ленкой, и куча денег, разных, даже золотые монеты… Потом пришел араб. Прямо как ты рассказывал. Он сказал, что все это наше. Что это ферма где-то в брянских лесах, что наступил 94-й год… Помню, что мы с Ленкой отказались, потому что вас никого не было, а он сказал – это только для нас, потому что только мы заслужили… Странный сон, правда?
– Да. Странный, – хрипло сказал я, натягивая на левую руку крагу и не глядя Олегу в глаза. – Пошли?..
У нас не было другого выхода, кроме как подниматься по тропинке – иного пути не существовало, а по этой тропке валом катилась грязная вода. Мы были видны отовсюду – из долины и от пещеры, – и оставалось надеяться, что ночная темнота не позволит нас разглядеть, а дождь остудит пыл тех, кому приспичит гулять снаружи. Если кто-то появится наверху и увидит нас, то вполне может в одиночку закидать камнями.
За каким чертом я это делаю?! За каким чертом все это делают?! Ноги скользили по камням, и, если бы я не ходил до фига босиком, то от моих подошв остались бы только кровавые лохмотья. Так или иначе, но мы добрались до площадки над тропой. Все. И без особого ущерба.
Йенс был прав. Сразу за этой площадкой был поворот тропинки, уходившей точно в жерло пещеры, похожей на вход в церковь – мне почему-то вспомнилась Казачья Церковь на черноморском побережье. Но если там были спокойствие и величавость, то здесь из отверстия веяло холодным мраком.
– Дер Энтритт цу Хэлль, – тихо сказал Йенс. И я понял: «Ворота в ад». Да, было похоже. Если на свете есть ад, то вход в него выглядел бы примерно так.
– Знаешь, – задумчиво сказал Димка, – там, где я жил… живу, короче… есть две деревни. Представьте: стоит дорожный указатель. И написано – две стрелки с надписями, – он показал руками: – Рай… Иерусалим. Деревни так называются.
– Врешь, – буркнул Раде.
– Честное слово.
– А ты откуда, Дим? – поинтересовался Колька.
– Из Костромской области…
– Пошли. – Я обнажил клинки, первым шагая в темноту. Это было мое право и моя обязанность.
Я вполне доверял слуху, да и в темноте видел неплохо. Но сейчас тьма, окружавшая меня, была совершенно полной, как… как не знаю что. И не слышалось звуков – никаких, кроме осторожных шагов ребят за моей спиной. Меня почему-то преследовало видение трещины в полу – широкой, бездонной и незаметной. Вот странность, идиотизм, дичь – я по-прежнему боюсь высоты. И пауков.
