Андрей свистнул и махнул рукой. Спихнув с ног снегоступы (снега тут почти не было), Сергей подошел – Альхимович, сидя на камне, подбрасывал, улыбаясь, на ладони длинный – в палец – узкий наконечник стрелы, похожий на лавровый лист из красноватого кремня, в мелких выемках тщательной обработки.
– Обронили? – Сергей взял наконечник.
– Выбросили. – Андрей чиркнул ногтем по еле заметной трещинке, рассекавшей наконечник вдоль точно по центру. – Ископаемых тут нету, так что это здешние.
– Или захожие, – возразил Олег, подходя и сбрасывая капюшон. Андрей хмыкнул и носком ноги указал на мелкие кремневые чешуйки, разбросанные на протаявшей земле:
– Если и захожие, то они тут были вот перед самым снегопадом. Эту мелочь сразу мешает с песком, с камешками, а тут вон – поверху лежит, только снежком прикрыло.
– А что это у них наконечники кремневые? – удивился Ариец. Андрей улыбнулся:
– Да просто у нас-то аркебузы в основном, а, например, у Джека три четверти наконечников – кремневые самоделки.
– Не обращал внимания, – признался Олег. – Значит, не больше недели назад кто-то делал тут наконечники…
– Это и правда могла быть разведка, – раздумчиво произнес Сергей. – Ну что ж, надо искать дальше.
– Только давайте пообедаем, – предложил Олег, – а то солнышко на ели, а мы еще не ели.
Мальчишки присели на камнях, подстелив плащи, и, развязав мешки, достали припасы.
– Олег, – задумчиво сказал Андрей, жуя кусок сушеного мяса, – когда тебя Ленка спать укладывает – она тебе косы расплетает или как?
– Поговори, – спокойно буркнул Ариец, откидывая за спину очень стильные косы, заплетенные на висках. – Жуй вон… пока есть чем.
Сергей вертел в пальцах, рассматривая, все тот же наконечник. Выходы красного кремня были тут везде. А вот откуда пришел и куда ушел человек – поди пойми…
* * *
– Пойдем, покажешь.
Юджин просил уже не первый раз, и я, покосившись на него, промолчал. Но янки не отставал:
– Сергея ведь нет, кто тренировать-то будет?!
– Тебе мало утренней тренировки? – не выдержал я.
– Мало, – честно сказал американец. После той осенней истории он превратился в фанатичнейшего фехтовальщика и добился уже немалых успехов. – Ну пойдем, а?
Под слегка ироничными взглядами, стараясь не обращать на них внимания, я подхватил перевязи и первым заспешил к выходу. Вслед мне Басс беспощадно пропел:
– Я специальность себе выбрал по наследству —
Стать учителем не думал, не гадал.
Я всяких ужасов боялся еще с детства…
…Снаружи был теплый ветер, сырой, он слизывал снег на пару с вылезшим солнышком – совсем весна, не январь никакой. Я положил на камни снаряжение, сбросил куртку. Юджин, помедлив, потянул за шнуровку своей куртки, но я усмехнулся:
– Не стоит… Ну, что показать-то?
– Атаки на оружие. – Он шмыгнул носом.
– Ты батман разучил? – Я несколько раз полоснул воздух клинком.
– Батман и контрбатман, – с готовностью кивнул он.
– Тогда смотри, вот фруассе… Шестое соединение…
– Шестое? А, ага… Так?
– Так, так… Ооопп!
Юджин удержал палаш, но сам развернулся в сторону толчка. Вернулся на место и потребовал:
– Еще раз.
– Это просто, – усмехнулся я, повторяя толчок медленно. – Главное – угол соприкосновения клинков поострее… Давай ты… хорошо!
Мы немного поиграли клинками. Юджин неожиданно спросил:
– Послушай, а почему ты любишь поединки? Ребята рассказывали, что…
– «Рассказывали, что…» – сердито буркнул я. – Да, поединки я люблю… Почему? – Я неожиданно сам задумался над этим. Повторил: – Почему… Мне нравится быть первым и лучшим, скажем так. Веришь?
– Ты не тщеславный, – уверенно сказал Юджин.
Я засмеялся:
– Это верно!.. Дело просто в том, что мне нравится процесс. Когда я схватываюсь один на один – все равно, всерьез или для развлечения, – я ощущаю себя рыцарем. Свои и чужие на меня смотрят. Я, противник – и бог, как раньше говорили. Это непередаваемое ощущение.
– Ты торчок, – определил Юджин. – Адреналиновый наркоман, вроде тех, которые с мостов на резинке прыгают.
– С мостов на резинке? – удивился я. – Это как?
– Привязывают к ногам такую прочную резину, точно рассчитанную, и человек прыгает – с моста или с плотины там… Говорят, интересно.
– Брр! – Я передернул плечами. – Но ты прав, похоже. В этом.
– А в чем не прав? – насторожился Юджин.
– Что-то там у вас неладное творится в мире, – пояснил я. – Если уж стремление защищать справедливость объясняют адреналиновой наркоманией. И мое пристрастие к поединкам отношения к защите справедливости не имеет, Юджин.
– Да я уже понял, что вы… мы, – поправился он, – рыцари. И ничего против не имею, можешь быть уверен… Давай еще, а?
Ночь коротка, цель далека.
Ночью так часто хочется пить.
Ты выходишь на кухню, но вода здесь горька.
Ты не можешь здесь спать.
Ты не можешь здесь жить.
Ты хотел быть один – это быстро прошло.
Ты хотел быть один, но не смог быть один.
Твоя ноша легка, но немеет рука.
И ты встречаешь рассвет за игрой в дурака.
Утром ты стремишься скорее уйти:
Телефонный звонок как команда – вперед!
Ты уходишь туда, куда не хочешь идти.
Ты уходишь туда, но тебя там никто не ждет.
Доброе утро, последний герой!
Доброе утро тебе и таким, как ты!
Доброе утро, последний герой!
Здравствуй, последний герой!
Группа «Кино»
– Сюда часто ходили за водой. – Андрей, присев на корточки, похлопал ладонью по плоскому камню, удачно выдающемуся над берегом. Сергей огляделся и удовлетворенно хмыкнул: теперь он отчетливо увидел поднимающуюся на откос тропинку.
– Ходили, но последнее время не ходят, – сообщил Олег с середины откоса. – Тут все оплыло… Я поднимусь наверх? Если лагерь и был, то только там.
– Погоди, сейчас вместе пойдем, – махнул рукой Сергей. – Пошли, Андрей, вставай. Хотя едва ли они еще здесь. Мне кажется, это все-таки была разведка…
Это была не разведка.
Селение располагалось в укромной, защищенной от ветров откосами ложбине. Кажется. Тут тоже стояли типичные вигвамы.
Стояли когда-то. А сейчас стаивающий быстро снег уже обнажил обгоревшие, полуобвалившиеся каркасы жилищ, черные пятна на месте кострищ… Мальчишки ощущали еще не выветрившийся, тяжелый запах мокрой гари. Похоже было, что тут погуляли урса. Так одновременно подумали все трое, но только в первые секунду. А потом так же синхронно они поняли – отсутствуют основные признаки налета черных. Нет остатков пиршества. Нет тел. Нет разбросанных вещей.
