– Мы скоро выйдем, Тань. Нам пора.
* * *
Топоры дробно и весело стучали в плавнях. На берегу перекликались голоса, вкусно пахло похлебкой с копченым мясом и – наконец-то! – картошкой, найденной в больших количествах. Кто-то смеялся. Девчонки на три голоса пели:
– Ах, как пахнет дождем это теплое лето! —
Кто-то в рупор ладоней кричит в небеса…
Мы добрались до берегов Миссисипи – великой американской реки, на которой разворачивалось действие любимых мной твеновских «Приключений…». Дальше, на том берегу, за узкой полоской лесов, начинались степи – Великие Равнины, как в кино или в книжке.
– Треть пути пройдена, – сказал Сергей, подходя ко мне. Он широко улыбался, отряхивая руки, плечи блестели от пота. – Если все будет хорошо, – он треснул меня по спине, – то, может, нам больше и не придется тут зимовать!
– Хлопай осторожней, – проворчал я, передергивая плечами. – Я тебе не тот несчастный ребенок, которому ты когда-то сломал нос.
– Заканчивай работу! О-бед, о-бед, о-бе-ед! – заорала со стороны костров Ленка, для вящей убедительности колотя ложкой в котелок.
– Пойду помоюсь, – сообщил Сергей.
– Погоди, я с тобой, – задержал его я, расшнуровывая куртку и бросая ее на молодую траву.
Мы спустились к самому берегу, откуда Миссисипи казалась еще шире, другой берег практически не был виден. Сергей присел на корточки, зачерпнул воды… и кувырком полетел в реку, получив от меня полновесный пинок!
– История повторяется, – невозмутимо сказал я, подавая смеющемуся Сергею руку. Он дернул на себя, но стащить меня в воду не смог и, все еще смеясь, выбрался на берег. Его волосы, светлые от природы и выгоревшие до белизны, потемнели от воды.
– Ладно, я тебе это припомню, – добродушно пообещал он. – Пошли есть, это самое разумное…
Девчонки и правда расстарались – приготовили кучу всего. Доскребая ложкой остатки картошки, тушенной с мясом и кореньями, я задумчиво сказал:
– И все-таки – где же наши любимые урса?
На несколько секунд воцарилось недоуменное молчание. Потом Ян поинтересовался осторожно:
– Ну урса-то тебе на кой черт?
– Да они мне, собственно, и не нужны, – я пожал плечами. – Просто странно.
– Нет, ну и ладно. – Видов перекрестился, и этим тема урса была исчерпана… по крайней мере – вслух. Да и мысли мне перебили, потому что Игорь, сидевший рядом со мной, вдруг замурлыкал, отрешенно глядя в горячий настой:
– Девочку и мальчика
Силой разлучили…
Без сестры мальчишке…
Па-ра-ра, ти-тили…
Пам-пам-пам… пам-пам-пам…
Сердце тихо бьется…
Время уходит – мальчик остается…
Снегом тают зимы, пролетают весны…
Где же наши братья, где же наши сестры?.. —
и снова мурлыканье без слов.
– Игорь, а что это будет? – осмелилась спросить Ингрид. – Красиво…
Игорь посмотрел на нее затуманенными глазами, встряхнулся и ответил:
– А, не знаю пока… Это когда Эва про себя и про брата рассказывала, у меня что-то такое зашевелилось, а сейчас вдруг… выскочило. Если досочиняю – спою.
– Часа через три плот будет готов, – внес во все это прозаическую нотку Димка, подбрасывая на ладони финку. – Будем переправляться на ночь глядя?
– А сколько на переправу? – уточнил я. Зорка, не поднимая глаз от аркебузы, которую протирала, ответила первой:
– Часа три.
– И снесет, – добавила Танюшка. – Течение не сильное, но на километр стащит точно.
– Больше, – возразил кто-то из девчонок.
– Плот неправильно делаем, – сердито сказал Анри. – Надо так… – он скрестил ладони, – а вон Сергей всех заставил так… – и он словно бы ухватил что-то щепотью. Я посмотрел на Сергея:
– Э… что он имеет в виду?
– Дурь он имеет в виду, – сердито сказал мой дружок. – Я распорядился плот на стяжках делать – чтобы быстрей, ну не Тихий же океан мы на «Ра» переплывать собираемся, в конце концов! – а он агитирует врубные слеги делать. И разорался, словно ежа против шерсти рожает… Мы же так сто лет провозимся!
– Тихий океан переплывали на «Кон-Тики», – сердито не меньше, чем Сергей, сказал Анри. – А ты хочешь, чтобы как у вас в сказке: тяп, ляп, вышел корабль.
Кругом захохотали, Сергей сам не удержался от смеха. Андрей поинтересовался:
– Это кто же тебя насчет наших сказок так просветил?
Вопрос остался без ответа, Анри сердито отмахнулся и потребовал добавки.
– Нет уж, Анри, – покачал я головой, – будем делать, как быстрее. Ради трех часов не стоит строить корабль, а акулы тут вряд ли водятся.
– К вопросу об акулах. – Ленка Чередниченко вытянула руку с ложкой в сторону реки. Примерно в полукилометре от берега неспешно плыли штук двадцать крокодилов. Не каких-нибудь сраных аллигаторов, а местных, солидных, до десяти метров каждый. Мы все какое-то время молча провожали глазами невозмутимую эскадру. Потом Раде неуверенно сказал:
– Может, правда надо было попрочней делать?
– Полезут на плот – получат в рыло, – заявил Сергей. – Лен, хочешь сапоги из крокодиловой кожи?
* * *
Течение оказалось неожиданно сильным на середине, а у плота крайне скверные мореходные качества. Хорошо еще, мы озаботились веслами – вырубили их из дерева, грубые и тяжелые, но вполне работоспособные, а рук на плоту хватало, чтобы интенсивно грести, не давая течению стащить нас далеко.
Короче, беспечной переправы с болтанием ногами в воде не вышло. Крокодилы заинтересовались нами примерно там же, на середине – я так и не понял, откуда они взялись и где находились до этого. Скорей всего, подплыли под водой. Если мерить в попугаях – в смысле, в крокодилах, – то наш плот был где-то 0,8 квадратного крокодила.
Неутешительный результат.
Первый крокодил пошел в атаку на плот, когда до берега оставалась треть пути.
– Куда, скотина?! – процедил Йенс по-немецки и съездил его по бронированному рылу веслом. Крокодил резко отвернул – гребенчатый хвост взбил пену – словно хотел познакомиться, а его страшно оскорбили негостеприимством. – Ублюдок, – добавил немец, и я увидел на его лбу крупный бисер пота. Странно, я сам не особенно боялся…
Почти одновременно второй и третий крокодилы пошли в атаку на корму. Зорка, Танька и Линде одновременно спустили курки аркебуз – пули отчетливо, как по металлу, щелкнули по башке того, который плыл впереди, отскакивая рикошетами. Крокодил грузно полез на плот – как-то не страшно, вяло, разевая бледную розовую пасть. Раде ударил по лапам второго, грозившего опрокинуть плот. Пасть – из нее несло рыбным запахом – оказалась совсем близко. Вытянув руку, я трижды выстрелил из нагана в эту пасть, и верхняя челюсть крокодила захлопнулась с отчетливым стуком, он сполз в воду и поплыл по течению – не шевелясь, растопырив лапы.
