– Раде, – мягко сказал я, – извини, но ты не умеешь драться так, как умею я.
* * *
Из чистого, ровного зеркала ручейного затончика на меня глядело лицо девчонки.
Оно было моим, несомненно, не спутаешь. И не моим в то же время! И девчонка была вполне красивая, хотя и с крупноватыми чертами лица. Высоко подобранный на макушке хвост темно-бронзовых от вечного солнца волос красиво изгибался, падая назад. Вышитая повязка плотно облегала виски. Шнуровка куртки была туго стянута между ключиц.
– В тебя можно влюбиться, милочка, – негромко сказал я, поднимаясь на ноги. До расчаленного между скал воздушного корабля оставалось километра три, не больше. Я был почти уверен, что меня заметили уже давно. Сверху им хорошо видно, должны уже увериться, что я один… одна.
Я шел спокойно, но был собран, как пружина. Если честно, никакого конкретно плана действий у меня не имелось. Главным сейчас казалось – попасть внутрь… А вот интересно – как же все-таки они держат в воздухе такой большой воздушный корабль? Красивый… На миг я представил себе, как здорово было бы на таком лететь над океаном или лесами, переваливать горы и нестись над пустынями… Возникло изумление – кем нужно быть, чтобы использовать это чудо для примитивного, тупейшего разбоя?!
Мне оставалось около полукилометра (я даже различал прямоугольные иллюминаторы в плетеных бортах большой гондолы), когда из-за скал справа появились двое парней, затянутых в черную кожу. Они, на ходу убирая оружие, двинулись ко мне неприятно-развинченной походкой, буквально расцветая ухмылками – так подходят к девчонкам дураки, переполненные ощущением идиотского суперменства, уверенные в том, что они неотразимы во всех смыслах.
Ну-ну.
– Я тебе говорил – девка, – громко сказал один другому.
Тот отозвался:
– С железками… – оба засмеялись. Они говорили по-английски, но, похоже, были латиноамериканцами. – Она что, сумасшедшая? Еще заразимся, когда переть будем…
Но, кажется, их все-таки насторожило то, что я не замедлил шага и не заговорил с ними. Во всяком случае, дальше мы сближались молча, и снова они заухмылялись, только когда мы сошлись вплотную.
– Это корабль Гонсалеса Гаррибы? – спросил я, приподняв подбородок.
– Точно сумасшедшая, – сказал второй. – Знает, а прется.
А первый обратился напрямую ко мне – соизволил:
– А зачем тебе Гонсалес, сучка? – и, подойдя ближе, с ухмылкой хлопнул меня по мягкому месту. – Мы и сами можем тебя неплохо оприходовать…
Кажется, он хотел что-то еще добавить, но не успел. Сгиб моей левой ладони впечатался ему снизу в подбородок, и парень повалился наземь без сознания. Второй тоже не успел дернуться – дага в моей правой руке уперлась ему под левый глаз, и он застыл, нелепо растопырив руки.
– Очень гостеприимно, – оценил я. – Я подожду здесь, а ты поднимешься к Гонсалесу и скажешь, что его хочет видеть Ольга. Из России. Повтори.
– Ольга. Из России, – послушно повторил он.
– Иди, – разрешил я, убирая дагу и садясь на большой валун. Левую ногу я поставил на спину валяющегося без сознания парня. – Этот останется здесь. Не думаю, что вы его очень уж цените, но мне будет приятно отрезать ему голову, если что-то пойдет не так…
Прошло минуты две, отпущенный мною даже не успел добраться до дирижабля, когда нокаутированный очнулся – я ощутил это по изменившемуся ритму дыхания. Но прошло еще минут пять, прежде чем он осмелился подать голос:
– Что ты собираешься делать?
Голос был искренне заинтересованным.
Я зевнул и пояснил:
– Подожду с часок, а потом, если ничего не дождусь, отрежу тебе яйца. Или еще как-нибудь поразвлекусь.
– Наши тебя убьют, – пригрозил он дрожащим голосом.
– Тебя это уже не порадует, – хмыкнул я. – А что-то ты стал таким вежливым? Десять минут назад ты собирался меня оприходовать.
– Тебя еще оприходуют…
Я вздохнул. Достал один из метательных ножей. И одним точным движением приколол ухо – левое – парня к земле. Не обращая внимания на его вой, добавил:
– Если не заткнешься, второй воткну в язык. А третий в жопу.
Он заткнулся мгновенно, но позорнейшим образом заревел, мгновенно превратившись из воздушного пирата и первого самца в свинарнике, сильного и уверенного, в обычного перетрусившего пацана. Кровь впитывалась в сухую землю, но я никакого особого сочувствия не испытывал. Тем более что от дирижабля уже торопились – почти бежали – трое.
– Твои яйца останутся целы, – сообщил я, выдергивая метательный нож из его уха. Но больше никаких движений делать не стал, так и встретив делегацию сидящим на камне.
– Это ты Ольга? – спросил плечистый блондин. Он единственный из четверых уже виденных мною пиратов выглядел бойцом, а не озабоченным придурком, и я ощутил толчок злости при мысли, что Андрея застрелили эти кретины.
– Нет, – ядовито ответил я, – это он Ольга, – я пристукнул ногой по вздрогнувшей спине. – Мы с ним поменялись ориентацией, пока вы добирались сюда… Что сказал Гонсалес?
– Ольга – это ты? – повторил блондин. Над плечами у него виднелись рукояти двух сабель.
– Я, – кивнул я.
Блондин неожиданно улыбнулся:
– А ты ничего. Я бы с тобой покувыркался всерьез, но боюсь за свои уши.
– Это правильно, – одобрил я, вставая.
– Гонсалес хочет говорить с тобой.
– Это я хочу говорить с ним, – уточнил я. – А он решает, соглашаться или нет. Так мы идем на ваш летающий пузырь – или он придет сюда?
– Пошли, – кивнул блондин. И бросил своим спутникам: – Подберите этого…
С баллоном было сложнее, чем я думал. Корзина величиной с четыре составленных попарно «икаруса» была закрыта сверху, и на какой-то миг я вновь поддался восхищению. Гондолу делали руки мастера. Пол пружинил под ногами, мы шли по узкому коридору, влево и вправо уходили дверные проемы с занавесками. Я не мог определить, сколько же тут человек, но, когда мы поднялись в люк в полу, успел заметить, что в хвостовой части – там примерно четверть длины отгорожена – что-то шипит и посвистывает. Похоже, там нагревали воздух или делали что-то еще для поддержания в воздухе этой плетенки.
В носу тоже была отделена примерно четверть, и возле красивой, с вышивкой, занавеси, стоял парень с винтовкой. Я отметил это сразу и про себя выругался. Мы как раз подошли, и часовой сказал:
– Сдай оружие.
После чего получил коленом в пах, и я, перехватив его, согнувшегося, за волосы, сообщил:
– Я сама – оружие, дурак.
Потом пихнул его мимо хладнокровно посторонившегося блондина и вошел в носовую каюту, откинув занавесь…
…Гонсалес устроился со всей доступной здесь роскошью. Даже диваны тут были плетеные. На одном из них – напротив входа – он и устроился, раскинув ноги по спинке. Это был смуглый кудрявый парень моих лет с большими черными глазами, сейчас, впрочем, слегка затуманенными, потому что тоненькая светловолосая девочка, совершенно голая, стояла на коленях между его широко расставленных ног. На ее шее был затянут широкий кожаный ошейник. Меня замутило. Почему эти ублюдки так похожи в своих пристрастиях – держать рабов, насиловать, унижать и наслаждаться этим?! Откуда это в таких обычных на вид ребятах?!
