– Медленней. – Гонсалес ударил девчонку по затылку. – Так это ты Ольга? – Он окинул меня похотливым взглядом. – Зачем ты меня искала? Ты симпатичная, но крупновата и темноволосая, а я люблю блондинок.
– Мне плевать на твои сексуальные пристрастия, – пояснил я. – И я не собираюсь тебя обслуживать. Я пришла сюда затем, Гонсалес, чтобы предсказать тебе твою судьбу.
– Ты колдунья? – Смешно, но в его глазах промелькнула опаска.
Я пожал плечами:
– Нет. Я просто семь лет странствую по этому миру и хорошо разбираюсь в людях.
– Ты странная… – Гонсалес прервался и, закрыв глаза, только что не растекся по дивану. Я ждал, бесстрастно наблюдая за тем, как он кончает и что девчонка делает дальше. Наконец Гонсалес пришел в себя и вновь заговорил: – Ты странная, да. Вообще-то сюда по доброй воле приходят только отморозки, за которыми охотятся эти… – он хмыкнул, – …рыцари.
Вместо ответа я сделал короткое движение правой рукой – и Гонсалес окаменел, издав короткий икающий звук. Пониже его причиндалов торчал один из моих метательных ножей, вошедший в плетенку до торца рукояти.
– Это и есть моя судьба? – хрипловато спросил он. – Кстати, почему у тебя не забрали оружие?
– Потому что я – отморозок, Гонсалес. – Подойдя к дивану сбоку от двери, я сел, вытянув ноги.
– Отнеси ей нож. – Гонсалес толкнул ногой стоявшую на коленях девчонку. Она, раскачав, освободила метательное лезвие и подошла ко мне. «Полоснет еще», – подумал я, но, встретившись взглядом с потухшими, пустыми глазами, понял – не полоснет.
– Пожалуйста… – прошептала она. Девчонка была красивая, и я невольно задержал взгляд на ее груди. Ниже, на ребрах, темнели синяки.
– Ты что, лесба? – хмыкнул Гонсалес. – Что ты так на нее уставилась?
– Тебе не все равно, какие у меня предпочтения? – Я убрал нож в чехол.
– Значит, ты хочешь лететь с нами? – Он не стал развивать тему секса. – Пожалуй, я буду не против, люди нужны всем, а таких, которые подходят мне, здесь не много… Роб! – в дверь вошел тот блондин. – Покажи Ольге ее место, Роб.
* * *
Часовой около двери в «апартаменты» Гонсалеса дрых непобедимо. Ничего иного, если честно, я и не ожидал – в таких компаниях никогда не бывает настоящей дисциплины, это во-первых. А во-вторых, трудно убедить часовых, что нужно кого-то опасаться в десяти метрах над землей при убранной лестнице.
Я постоял около входа в «свою» каюту и, прислушиваясь к поскрипываниям корзины, осторожно двинулся в корму, где по-прежнему тихо посвистывало и пофыркивало. Очень осторожно я отодвинул занавесь. И хмыкнул.
Синеватые отсветы пламени озаряли помещение, две трети которого занимала сложная конструкция из дерева и камня (именно в каменной чаше и горел огонь). Чем-то пахло, деревянные трубки в нескольких местах уходили в крышу. «Водород! – дошло до меня. – Не горячим воздухом, а водородом они шар надувают! Ну мастера, ну юмористы… Так, а это кто?!»
В помещении было около десятка ребят и девчонок, прикованных друг к другу и к этой машине – именно прикованных, грубыми металлическими цепями. Я снова ощутил толчок злости: да что ж это такое?! Ну ведь две руки, две ноги, голова, ну откуда же это – завести рабов, бить их, заковывать в цепи, унижать тех, кто слабее; ну что за б…ство такое?!
Я никого не разбудил. Да и трудно было бы разбудить явно до предела замученных людей. Перешагивая через спящих, вслушиваясь в стоны и бормотание, я подобрался к самой машине.
Как известно – что сделал один человек, другой всегда может раскурочить.
* * *
Я проснулся от внутреннего толчка – и столкнулся взглядом со взглядом сидящего на краю дивана Гонсалеса. Двух девчонок, которые оказались моими соседками и которых я вчера толком и рассмотреть не успел, в каюте не было.
– Доброе утро, – сказал Гонсалес. – А что-то ты в куртке спишь?
– Доброе утро. – Я протянул руку за снаряжением – и пальцы нащупали пустоту там, куда я все сложил вечером. – Что за шутки?
– Никаких шуток, – Гонсалес встал и сделал два шага назад и в сторону, а в каюту вошел, на ходу беря меня на прицел, парень с винтовкой. Но и это было не самым неприятным – куда неприятней оказался вошедший следом рыжеволосый, широко улыбающийся парень.
Я обмер, внешне оставаясь спокойным.
– Он? – коротко спросил Гонсалес, не сводя с меня глаз.
– Он, – ответил Мэнни, продолжая улыбаться. – Но каков маскарад! Олег Верещагин, Король Поединков!
– Дерьмо не тонет, – пробормотал я, – вот уж точно…
Мне было досадно, не страшно. До чего же везет на поганые встречи! Я сдернул с волос стяжку, выругался шепотом, залез за ворот куртки и, оборвав подкладки, бросил их на пол.
– А девчонка была симпатичная, – хмыкнул Гонсалес. – Ну да ничего. – Он дружески улыбнулся мне, – у нас тут есть любители, побудешь девчонкой еще… А как надоешь – отправим тебя к машине…
– Гонсалес, идиот! – крикнул Мэнни. Он больше не улыбался, его лицо стало уродливой металлической маской. – Убей его! Сразу, сейчас! Не играй с ним, не говори с ним, ты не знаешь, на что он способен!
Гонсалес не успел ответить – в каюту ворвался блондин Роб. Мельком взглянув на меня, он закричал:
– Капитан, урса! В трех километрах отсюда, не меньше трехсот, идут в нашу сторону!
– Взлет, – небрежно махнул рукой Гонсалес, и Роб исчез. Я засмеялся и сел на диване удобнее. И если Гонсалес изумленно уставился на мое смеющееся лицо, то Мэнни помертвел, а потом, бросившись ко мне, схватил за отвороты куртки:
– Что ты сделал, русская сволочь?!?!?!
– Ничего особенного. – Я не пытался освободиться. – Но взлететь вам вряд ли удастся. Я, конечно, не рассчитывал на урса, нет! Но тут вокруг в скалах прячутся около полусотни ребят. Еще я советую расковать ваших пленных и раздать им оружие. Все вместе мы можем справиться с урса. А личные счеты сведем потом.
– Что он несет? – нетерпеливо спросил Гонсалес.
– Капитан! – Роб снова влетел внутрь, зацепившись за косяк рукоятью сабли. – Капитан, что-то с машиной! Мы не можем набрать мощность!
– Увы, – я развел руками. – Решайте скорей. Или урса – или мы.
– Роб! – Гонсалес повернулся к блондину. – Ра… пленных освободить. Оружие раздай. Быстрее! – И он выскочил наружу. Мэнни смотрел на меня сумасшедшими глазами, полными больной ненависти. Я уже успел заметить в углу свое оружие, у входа, но сидел спокойно.
– Не радуйся, – сказал Мэнни, облизнув губы – и обнажил меч. – Для тебя все кончено.
– Мэнни, – я оставался неподвижен, – это ты убил Андрея?
– Я, – ухмыльнулся он. – За наших, которых убили вы. И я сделал это с наслаждением. Но тебя я прикончу с еще большим наслаждением!
