В темноту…
Я уложил парня с ножом раньше, чем он начал свой – страшно медленный – удар. Свингом в висок. Позади послышались плотные, мягкие удары – один, другой, Танюшка прервала неприятный ей разговор в самом начале двумя фуэтэ в голову. Я двинул оставшегося передо мной по вискам кулаками, и он завизжал:
– Уйя-а-а-а-а!!! – и, рухнув наземь, покатился по ней от нестерпимой боли. Я развернулся – Танюша, сбив круговым шассе бросившегося к ней парня, влепила ему пинок под челюсть. Прыжок – от моего удара ногой в открытый бок еще одного так швырнуло в дерево, что он отлетел от ствола в сторону и рухнул наземь.
Двое последних бросились бежать со всех ног, мгновенно растаяв в парковой тьме.
Шумела совсем рядом улица. Тоненько скулил в темноте тот, которого я ударил в виски. Один из сбитых Танюшкиными фуэтэ лежал неподвижно, второй стонал, придерживая скулу рукой. Остальные четверо не двигались.
– Мы никого не убили? – деловито и спокойно спросила Танюшка. Сумочка висела у нее на плече; я подобрал свою. – Хорошее было бы начало.
– Я мог первого убить, – я подошел к лежащему рядом с ножом парню, наклонился. – Так и есть, убил, Тань. Нож увидел – отключился…
Жалости я не испытывал. Сколько их было, этих убитых…
* * *
Такси – непривычная машина, обтекаемая и приземистая – доставила нас прямо к подъезду девятиэтажки в типичном «спальном районе». Тут, в отличие от центра, вообще никого уже не было, только в домах часто светились окна (такси мы поймали, уйдя километра за полтора в другую часть города). Расплатились – и таксист совершенно без эмоций уехал, а мы остались стоять у подъезда.
– Странно как-то, – сказала Танюшка. – А что, если сейчас откроем, а там кто-то живет?
– Или наши нас ждут, – сказал я, шагая к подъезду. – Пошли, на месте разберемся, Тань.
– Это верно, – глубокомысленно согласилась она…
Кабина лифта была медленной и грязной. Она ползла вверх, скуля и поскрипывая. И росло во мне вместе с движением понимание неправильности происходящего. Может быть, поэтому я и не удивился, когда, выходя из лифта первым, увидел у дверей нашей (нашей?!) квартиры хорошо одетого толстенького смуглого человечка, от которого пахло потом на всю площадку.
Увидев нас, он широко улыбнулся, но в глазах метнулась опаска, и это было вполне естественно. По мне хорошо было можно прочесть, что я собираюсь сделать с соплеменником Абди аль Карная.
– Одну минутку! – Он выставил ладони вперед. – Только одну минуту вашего драгоценного внимания и времени! Я послан сюда, чтобы объяснить происходящее. Выслушайте меня!
– Тань, выслушаем? – коротко спросил я. Танюшка оперлась ладонью на стену возле головы араба, спросила:
– Это один из тех? – Я кивнул, зевнул. – Ладно. Давай послушаем.
Араб опасливо отодвинулся от нее – и натолкнулся на меня. Я улыбнулся во все зубы:
– Говори.
– Я не имею права сказать, кем он послан… – начал араб и испуганно заспешил: – Я клянусь могилой матери, что не имею права, если вы начнете меня пытать, я просто умру, как только заговорю!.. Вы прошли испытания. С честью прошли. От и до. Вы заслужили новую жизнь. То, что вы получили – это старт. Начальный капитал. Вы можете начать с нуля. С большими возможностями.
– Ты хочешь сказать, – тихо спросила Танюшка, – что это все-таки Бесконечная Дорога?
– Бесконечная Дорога – это просто название! – взмахнул руками араб. – По-настоящему она – вот. Награда для тех, кто прошел до конца.
– Чья награда? – быстро спросил я.
Лицо араба, лоснящееся от пота, дернулось:
– Я… не м-могу… Квартира, деньги, веселая жизнь – чего еще желать молодым… Зачем столько вопросов?
Что сделала Танюшка – я толком не уловил, но араб, широко открыв рот и умоляюще выкатив глаза, сел под стеночку, а моя амазонка повернулась ко мне. У нее были печальные глаза, хотя она улыбалась:
– Ну что, Олег? Остаемся?
Я прикрыл глаза. Не знаю, откуда, но откуда-то пришло уверенное знание: мы и правда можем сейчас войти в эту квартиру и остаться в ней жить. В этом странном, шумном, суетливом мире никто не обратит на нас внимания – похоже, тут никому ни до кого нет дела, и это – самое лучшее для нас, что можно придумать. Может быть, через полгода наши соседи по площадке сообразят, что рядом с ними кто-то живет… Разве мы не заслужили этого? Сколько нашей крови – моей, да и Танюшкиной! – впитала земля того мира? Сколько пало наших друзей?!
– Ты, слышишь? – Я пихнул араба, симулировавшего сердечный приступ, ногой. – А где наши товарищи?
– Ой! – встрепенулась Танюшка. – Точно!
Араб открыл один глаз и искательно заулыбался:
– Но… но они тут ни при чем!.. Это – вам, это ваша заслуга… а они – там…
Я поднял глаза от его носа, блестящего капельками пота. И встретился вновь взглядом со взглядом Танюшки. Печальным был взгляд. И понимающим…
Там ведь почти не осталось тех, кто действительно был нашими друзьями, с кем вместе мы росли, с кем начинали – чужие люди, если подумать… Сейчас можно войти в эту квартиру, все-таки можно. Я включу телевизор, мы переоденемся и пойдем на кухню – вместе готовить что-нибудь вкусное. Я был уверен, что там есть и телевизор, и шкафы с одеждой, и полный продуктов холодильник на светлой, чистой кухне…
Но это были просто мысли. Красивые, которыми можно побаловаться, как игрушками.
Вот только играть-то нам уже поздно. Выросли мы. Сильно выросли…
– Вот что, – сказала Танюшка. – Нам надо обратно. Правда, Олег?
Я кивнул. И ощутил огромное, резкое облегчение. А у араба глаза полезли на лоб, рот открылся, и он несколько раз глотнул:
– Вы… – Голос его превратился в тонкий писк, он прокашлялся и начал снова: – Вы что, не понимаете?! Это один шанс, другого не будет! Откажетесь сейчас – и все! Навсегда! До смерти! Понимаете! До… ай!
Перехватив его под кадык двумя пальцами, я подтащил его к лифту. Нажатием кнопки отправил кабину вниз и, дождавшись, пока она остановится на первом этаже, мигнул Танюшке. Она подошла, сильным рывком распахнула двери, а я наклонил араба над гулкой шахтой:
– Мне почему-то кажется, что, если я тебя отпущу, ты разобьешься.
– По-по-поня-ал!.. – выдавил он. – Отпустите… только не туда… я сейчас… – Я пихнул его к стене, Танька со смешком отпустила створки. Араб, широко открыв рот, тер горло, потом покачал головой: – Вы глупцы…
– Обратно. – Я толкнул его ногой в бедро. – И быстро, а остальное – наше дело.
– Ваше, ваше… – вздохнул араб. – Ладно. Все. Вы выбрали…
Испуганные глаза Танюшки смотрели на меня в упор. Я, скорей всего, выглядел не лучше. Танюшка вздрогнула и вскочила – за секунду до меня.
