– Доброй охоты, – сказал он пиратам, мельком глянув на Сандру. Сказал по-английски, с небольшим акцентом, но совершенно правильно. – Я никого не ушиб?.. Леди… – Он так же мельком поклонился Сандре. – Я помешал разговору?
– Спаси! – вырвалось у Сандры. Глупо вырвалось, и пираты захохотали – спятившая от страха девчонка, растерявшая весь свой гонор, просила одного спасти ее от семерых. Мальчишка тоже засмеялся – хорошо так, весело, еще раз поклонился Сандре:
– Леди… Я так понял, эти ребята вам не друзья?
– Они убили моих людей! – выкрикнула Сандра, сама только сейчас понявшая всю глупость своей просьбы. И, набравшись мужества, со слезами закричала: – Беги, мальчик! Они и тебя убьют!
– Меня? – Темноволосый мальчишка лениво перекатил голову на другое плечо, осмотрел пиратов оценивающим взглядом и вынес вердикт: – Не думаю… Джентльмены, я прошу вас покинуть этот пляж.
Это было не предложение. И не шутка. Это было требование. И требовал человек, привыкший требовать. Но, что было еще более странно и страшно – он не насмехался, называя пиратов «джентльменами». Он в самом деле предпочитал быть вежливым. До последнего.
Эти семеро не поняли того, что поняла Сандра.
И это их погубило. Хотя они еще могли спастись – уйдя. Но им – семерым против одного! – казалась смешной сама эта мысль. Настолько смешной, что они и засмеялись, идя вперед…
Сандра не была хорошей фехтовальщицей, да ей это и не было нужно. Но схваток она навидалась достаточно. Так вот. Темноволосый мальчишка не дрался. Он даже оружия в первые мгновения не достал. И не потому, что не успел или не смог.
Не захотел…
Палаш медленно, величаво выплыл из правой руки первого, замахнувшегося на незнакомца – и с коротким хрустким звуком вошел в живот набежавшего следом, а хозяин палаша начал падать, но не успел: руки человека, которого он хотел убить, его удержали. Пират недоуменно открыл рот, вися на руке своего противника. Перевел взгляд на собственный локоть. Увидел торчащие из окровавленных мышц острые, розовые обломки костей.
И только после этого закричал – истошно, бессмысленно, протяжно, ощутив дошедшую до сознания боль. А в следующий миг этот вопль оборвался – полусогнутая ладонь темноволосого мальчишки с быстротой молнии врезалась ему в переносицу костяшками пальцев.
Тело еще не успело рухнуть на гальку, а неожиданный защитник Сандры, перескочив через него, в прыжке столкнулся с третьим бойцом, метнувшимся навстречу. Левым локтем небрежно отшвырнул вооруженную руку врага… а правая рука с пальцами, скрюченными, как когти зверя, безжалостно вцепилась пирату в лицо, и тот покатился по берегу, дико вопя и закрывая лицо ладонями.
Вот теперь темноволосый, приземлившись на ноги, выхватил оружие… нет, не выхватил. Достал. Скрестил перед лицом палаш и дагу. Поднял скрещенные клинки над головой. И перетек в боевую стойку, как живая ртуть.
Томагавки в него метнули сразу двое. От одного темноволосый лениво (!!!) уклонился, и тот лязгнул где-то в камнях. А второй…
Сандра видела, как этот ненормальный выронил дагу. Разворачиваясь на пятках, поймал томагавк за рукоять. Продолжая круговое движение, послал его обратно. И, завершая поворот, поймал дагу, которая не успела упасть.
С томагавком между глаз в прибрежную воду молча свалился его хозяин – один из двух раненых.
«И их осталось трое», – вспомнилась Сандре, окаменевшей у скалы, строчка из песенки про урсаитят. Было семеро. Только что. А осталось трое.
С начала схватки прошло несколько секунд.
Кажется, до этих троих – оставшихся – только сейчас дошло, что происходит. Да и то – по тому, как они переглядывались, было ясно, что они и сами не верят в это произошедшее. А увериться окончательно этот мальчишка им просто не дал.
Визгливо вскрикнула скрещивающаяся сталь, разбрызнулись веера искр. Сандра увидела, как один из пиратов, чтобы удержать захваченный дагой палаш, смешно побежал вокруг темноволосого – сперва просто так побежал, а потом уже без головы. Второй падал, зажимая руками вспоротый живот. Последний, и так уже раненый, пятился, не сводя глаз с клинков противника, на которых не было ни следа крови. Челюсть мальчишки прыгала, он зажмурился так, что веки задрожали, и уронил палаш, когда дага темноволосого потянулась к его животу…
Темноволосый негромко хмыкнул, и надо было слышать, сколько прозвучало в этом коротком фырке презрения. Дага быстро дернулась… и вместо вываливающихся к ногам пирата кишок к ним свалились его клешеные штаны.
Дага перерезала ремень.
Темноволосый символически вытер о рукава куртки свои клинки – серые, в царапинах и щербинах, но с кромками, заточенными до нестерпимого серебряного сияния – и, не глядя, вбросил их в ножны. Деловито оглядел поле боя… вернее – побоища. Тот, кого он ударил пальцами в лицо, хрипло стонал, не отводя окровавленных ладоней от лица, и Сандра с содроганием поняла, что темноволосый играючи выбил ему глаза. Парень со вспоротым животом корчился возле собственных внутренностей. Остальные лежали неподвижно; если кто-то и был жив, то предпочитал не подавать никаких признаков этой самой жизни.
– Не стой столбом, – приказал спаситель Сандры последнему оставшемуся в живых, который только теперь осмелился открыть глаза, не веря, что еще жив. – Подбери штаны… тем более, что гордиться там тебе особо нечем. – Мальчишка побагровел так, что из глаз брызнули слезы, а Сандра неожиданно для себя хихикнула. – И посмотри, что с твоими дружками.
После этого он, повернувшись к Сандре, слегка поклонился. Молча. Выпрямился. Сандра только теперь полностью, как следует, рассмотрела его лицо. И поняла, что он младше, чем показалось сперва – хорошо, если есть четырнадцать лет. Другой вопрос – сколько он ЗДЕСЬ?
– Это твои люди? – Он указал подбородком в сторону Хэла и Нэда.
Сандра закусила губу, но справилась с собой и кивнула:
Да… Они защищали меня и погибли… Ты кто?! – вырвалось у нее наконец.
– В данном случае это не важно… – Мальчишка покусал уголок губы. – А важно следующее. Первое – мы не сможем похоронить твоих ребят. Второе… ты умеешь хорошо бегать?
Подтолкнутая чем-то изнутри, Сандра оглянулась. И увидела, как метрах в ста, не больше, из-за скал один за другим выскакивают не меньше двух десятков пиратов. Щелкнул выстрел, и пуля, с визгом отрикошетировавшая от камня, заставила девчонку рвануться вперед, мимо своего спасителя…
Живет в согласье с временами
До хлеба жадная толпа,
Но тайно властвует над нами
Любовь, которая слепа.
Тому – венец, иному – плаха,
Она решает сгоряча.
Бела крахмальная рубаха
Бунтовщика и палача.
Очерчена обломком шпаги
Граница света с темнотой —
