Место стрелка сейчас занимал Витька Галюшин, пристегнутый к трубам поясом, каким обычно пользуются монтажники – чтобы не биться о них, если катер во что-нибудь врежется, а это случалось сплошь и рядом – управляться с ним было непросто, несмотря на похожий на жалюзи воздушный руль. К тому же, часто единственным способом проехать было снести очередной забор, врезавшись в него на полной скорости.
Сам Борька не слишком страдал от таких трюков, Он сидел в автомобильном кресле, пристегнутый стандартными ремнями безопасности, а вот Витьке приходилось хуже – он стоял, а руки у него были заняты. Так что все рывки приходились на пояс, и после каждого столкновения Борька узнавал о себе много нового.
Правду говоря, именно Витька был тут главным, он говорил Борьке, куда ехать, не особо объясняя, зачем, но тот не возражал. В конце концов, от водителя катера тоже кое-что зависело, хотя от стрелка зависело гораздо больше. Хорошо хоть, что оружие им досталось серьезное – у Витьки была древняя автоматическая винтовка «L1A1», созданная еще до Безвременья. Во времена Серых Войн практичные англосаксы вновь начали производство этого надежного и неприхотливого оружия под мощный 7,62×51-миллиметровый патрон, разработав к нему и сошки, и тяжелый ствол, и барабанный магазин, – все это позволяло превратить винтовку в полноценный пулемет. Но у Витьки винтовка была обычная, правда, с экспансивными пулями.
Обращаться с тяжелой, в четыре с половиной килограмма, стодесятисантиметровой дурой, да еще с сорокапятизарядным барабанным магазином было не очень-то удобно, но против маха даже стандартный русский 7,62×39-миллиметровый патрон действовал довольно-таки плохо, да и прицельная дальность тут была побольше – семьсот метров верных.
Правду говоря, охотничий «Тигр», под сверхмощный патрон 8,6×70, тут подошел бы куда больше, но это было слишком редкое и дорогое оружие, да и весил он почти семь килограммов – когда стрелку четырнадцать лет и его мотает, словно горошину в стручке, это довольно-таки неудобно. У Витьки винтовка и так была «лысая» – не только без разных малополезных в данной ситуации прибамбасов вроде лазерного прицела или сошек, но даже без оптики – это позволяло снизить вес, а речь о снайперской стрельбе с качавшегося катера все равно не шла. Стрелять приходилось навскидку, почти не целясь – и главным тут было не попасть в цель на запредельной дистанции, а сделать побольше относительно точных выстрелов. Вообще любой пулемет – хотя бы простой «Печенег» на турели – подошел бы тут куда лучше, но Витька не любил пулеметы. Он отчего-то считал, что, когда ты стреляешь из него, убиваешь не ты, а убивает машина, и с пеной на губах проталкивал эту странную теорию. А после того, как полгода назад произошла трагедия – маха разорвали его младшую сестру, – он истреблял их с самозабвенной яростью, как настоящих разумных врагов, и сам решал, как будет сводить счеты. Хорошо хоть, что патронами он запасся основательно. В тяжело болтавшейся перед мальчишкой привязанной к трубе сумке лежало шесть запасных сорокапятизарядных магазинов, а на самый крайний случай на бедре Витьки висела кобура с древним, как мир, «кольтом», тоже до сих пор производимым практичными англосаксами. Это старое, но очень мощное и точное оружие весило многовато для мальчишки, но вес окупался уникальной надежностью, огромной убойной силой и почти полной невосприимчивостью к грязи. В левом кармане джинсов Витьки лежали две запасные обоймы к этому чудовищу.
Борька тоже был вооружен – винтовки ему не полагалось, да она ему была и не нужна. У его правой ноги, в специальном креплении, торчал англосаксонский же полицейский «раптор» – тридцатизарядный пистолет-пулемет под мощный 10×25-миллиметровый патрон. Конечно, современные русские 4,8×30-миллиметровые модели, вроде «элемента» или «жнеца», стреляли в два с половиной раза дальше – прицельная дальность «раптора» не превышала ста метров, – но это было оружие для уличного боя, его проектировали против врагов, закованных в бронежилеты, а против маха было нужно оружие попроще, с упором на убойную силу, и «раптор» неплохо под это подходил. Он был компактен и легок – шестьдесят сантиметров с выдвинутым прикладом и два с половиной килограмма веса, имел неплохую балансировку, был прост в обращении, разборке и ремонте, а также оснащался встроенным глушителем – необходимая вещь для боя в замкнутых помещениях, если вы не хотите оглохнуть. Здесь глушитель был вроде бы ни к чему, но Борька не любил треска выстрелов, да и слышать команды ему тоже иногда стоило.
В прицепленном под его левой рукой подсумке лежало семь запасных тридцатизарядных рожков – плюс еще один в самом «рапторе». Конечно, водитель вообще не должен стрелять – разве что в совсем уж крайних случаях, когда стрелок не справляется, ведь вообще-то его дело рулить – но иметь запас все-таки стоило. Мало ли что – вдруг откажет двигатель, например. Хотя он, как и топливный бак под ним, был прикрыт массивным кожухом, защищавшим его от случайных повреждений, всегда оставалась опасность непредвиденной поломки. Борька прекрасно понимал, что, если мотор сломается, например, сейчас, они, скорее всего, умрут – до поселка было уже больше тридцати километров и пройти их пешком, по наполовину затопленной, кищащей маха местности было почти совершенно нереально. Конечно, перед этим рейсом – как и всегда – он проверил все как можно тщательней, но приходилось следить и за топливом – катер нес всего трехчасовой его запас, а они плыли уже больше часа. Чуть меньше часа на охоту – и в обратный путь.
Борька поежился – одет он был лишь в поношенные джинсы, как и Витька, а день выдался довольно-таки холодный, хмурый и ветреный. Но ничего не поделаешь – винт поднимал массу водяной пыли, да и сам катер сидел очень низко – вода то и дело захлестывала его босые ноги. Она тоже была холодная, но Борька не вздрагивал, уже почти привык. Он по опыту знал, что любая одежда тут скоро промокла бы, и тогда стало бы по-настоящему холодно, да еще, вдобавок, и мерзко, а их ничего не должно было отвлекать. Ровный шум двигателя усыплял и глушил все звуки, так что оставалось надеяться лишь на глаза. Что еще хуже – этот шум и быстрое движение катера создавали ощущение защищенности, отдельности от окружающего мира, а доверять ему ни в коем случае не стоило. Сзади их защищал прикрытый предохранительной решеткой массивный стальной винт с не менее массивными рулевыми жалюзи, а вот с других сторон защиты почти не имелось.
Конечно, трубы вокруг неплохо прикрывали их от ударов, но совершенно ничего не мешало маха просунуть между них лапу и выдернуть водителя или стрелка вместе с крепежными ремнями. Что потом бывает, Борька знал слишком хорошо. Даже если тварь тут же убьют, она почти наверняка успеет превратить человека в мешок с костями, он подобное видел и вовсе не мечтал умереть таким вот образом.
Как назло, погода сегодня и правда выдалась скверная – по небу сплошь плыли низкие серо-синие тучи, дул сильный ветер, того и гляди мог пойти дождь. К тому же было уже довольно поздно – около четырех часов дня. Когда они будут возвращаться, уже начнет темнеть – не лучшее время для охотников, но лучшее время для охоты – как раз такую погоду и такое время предпочитали маха.
Борька вообще не считал этот поход хорошей идеей – они отправились в него в одиночестве, и сейчас до самого поселка вокруг не было ни одной живой души, но у Витьки были свои соображения. Правда, маха словно бы как-то почуяли их – они явно попрятались, и в их поисках ребята забрались уже слишком далеко – туда, куда обычно забираться не решались. Все это было не к добру, и Борька нахмурился.
