– Вы собираетесь передать вашему клиенту мое предложение
заплатить мне? – спросил Кинзи.
– Я хочу внимательно и всесторонне изучить ваше предложение.
И я собираюсь поступить так, чтобы лучшим образом соблюсти интересы своего
клиента. В данный момент я склонен думать, что будет неэтично и неразумно
платить какие бы то ни было деньги адвокату Норы Логан. Если это всплывет, факт
станет для окружного прокурора доказательством тайного сговора, дополнительной
причиной, соединяющей обвиняемого с доктором Бэббом, какими бы в
действительности их отношения ни были. Этот факт окончательно уничтожит моего
клиента.
– Чертов дурак! – воскликнул Кинзи. – Да никто об этом даже
не узнает. Я же сказал вам, что хочу получить двадцать пять тысяч наличными. Я
предполагал, что вы достаточно проницательны, чтобы понять – факт передачи мне
денег не проследить и не доказать.
– И стоит моему клиенту так поступить, – продолжал говорить
Мейсон, – окажется, что на его шею накинута настоящая удавка, которая…
– Да какая разница?! – прервал его Кинзи. – Он и так у меня
уже в руках. Я знаю все о его сыне.
– Вы можете знать, – уточнил Мейсон, – но у вас нет
доказательств. Как гласит свидетельство о рождении, Ронсон Кирби родился у
Джона Кирби и Джоан Кирби.
– Вы стараетесь занять выгодную для себя позицию, –
рассвирепел Кинзи. – Но я выбью твердую почву из-под ваших ног. Я поверну все
это дело таким образом, что вы быстро почувствуете себя самым несчастным
человеком из всех, кто вошел в зал суда. Я все равно займу, так или иначе, свое
место в этом деле, и не думайте, что я не смогу этого добиться законным
способом. Я уполномочен защищать интересы моего клиента, Норы Логан. И я смогу
защитить их, даже несмотря на ваше сопротивление и сопротивление Джона Кирби.
Если я так и не заставлю вас прислушаться к себе, я смогу добиться
неприкосновенности Норы Логан, заставив ее рассказать всю историю окружному
прокурору. Всю историю целиком, запомните это, Мейсон.
– Я впервые услышал эту историю от вас.
– И какой же вы дадите мне ответ?
– Я уже дал его вам совсем недавно.
– Вы должны передать Кирби мое предложение. Вы не сможете
взять на себя ответственность просто замолчать мою просьбу, – заявил Кинзи.
– Я обдумаю ваше предложение, – ответил Мейсон. – И
обязательно передам его мистеру Кирби. Как и мой совет: если он решится принять
ваши условия, он будет сожалеть об этом всю свою жизнь.
Кинзи молча развернулся, толкнул дверь и вышел.
Делла Стрит смотрела на Мейсона, лицо ее напоминало каменную
маску.
– О, шеф! – взмолилась она. – Ну почему это должно было
произойти! Я… я сейчас заплачу!
– Слезами делу не поможешь, – сказал Мейсон, поднялся на
ноги и вновь начал ходить взад-вперед по кабинету. – Слезами никакому делу не
поможешь.
– Но что тогда может помочь делу?
– Будь я проклят, если знаю. По крайней мере, не на данной
стадии игры…
– Но что ты собираешься делать?
– Идти вперед. Готов предположить, что обвинение давно ушло
уже вперед и готовится к предварительному слушанию «Народ против Кирби». Я
приложу все силы на перекрестном допросе свидетелей, и если Карвер Кинзи
действительно хочет добиться неприкосновенности Норы Логан, обратившись к
окружному прокурору, то я собираюсь… я собираюсь… – Невеселая улыбка появилась
на лице Мейсона. – Если честно, Делла, я понятия не имею, что собираюсь делать.
Глава 11
Даже несколько часов, проведенные в тюрьме, отогнали от
головы Джона Кирби ауру самоуверенности. Человек, сидевший с противоположной
стороны стеклянной перегородки и общавшийся с Мейсоном через микрофон,
разительно отличался от Джона Кирби, совсем недавно ворвавшегося в кабинет
Мейсона и рассказавшего адвокату историю о девушке на дороге, которая в
понедельник вечером несла канистру с бензином.
Мейсон изложил суть предложения Карвера Кинзи, ничего, как и
следовало, не упомянув о записной книжке.
– Он хочет двадцать пять тысяч наличными? – переспросил
Кирби.
– Совершенно точно.
– И когда он их получит, он сразу обратит внимание на то,
какой милый свидетель Нора Логан.
– Вот этого он не говорил. Но он мне дал понять, что ее
достоинства выяснятся в ходе дела.
– А если он не получит денег, он пойдет вместе с ней к
окружному прокурору?
Мейсон кивнул.
– Думаю, будет лучше, если мы заплатим ему, – произнес
Кирби. – Мне совсем не хочется этого делать, но… мое нынешнее положение более
чем незавидное. Двадцать пять тысяч я могу себе позволить, а вот надеяться на
случайный шанс мне уже не приходится.
– Я считаю, что вы не можете себе позволить поступать
подобным образом, – сказал Мейсон.
– Почему?
– Я считаю, вы не можете себе позволить смешаться с толпой и
следовать этике, заданной таким человеком, как он.
– Мы в данный момент играем не в этические принципы. Мы
смотрим в лицо печальной действительности. Мы обвиняемся в убийстве. Мы на
пороге ужасных событий. Наша связь с доктором Бэббом может в любой момент стать
достоянием общественности.
– Это не шантаж. – Мейсон покачал головой. – Это законное
требование, но оно слишком сильно смахивает на шантаж. Чем больше я об этом
думаю, тем сильнее я настроен против данного предложения. Я хочу дать вам совет
отказаться.
– Я думаю, нам следует согласиться.
– В таком случае вам предстоит найти себе другого адвоката.
– Черт возьми, Мейсон! Вы не оставляете человеку выбора.
– У вас есть выбор, – сообщил Мейсон. – Или вы разрешаете
мне вести дело так, как я считаю нужным, или вы ищете себе другого адвоката.
– Вы всегда играете в игру без правил?
– Игры, в которых я принимаю участие, не имеют заранее
оговоренных правил, – ответил Мейсон.
– Что вы собираетесь делать?
– Я собираюсь настаивать на как можно более быстром начале
предварительного слушания.
– Как часто откладываются дела подобного рода?
– Часто, – сказал Мейсон. – Но нам выгодно как можно быстрее
взяться за дело. Если у нас есть шанс, я хочу его использовать, прежде чем вся
информация о докторе Бэббе и о вас станет достоянием общественности. Если мы не
в состоянии победить, давайте выясним, насколько тяжело положение, в котором мы
оказались.
– Я полагаю, что в данной ситуации у нас нет ни малейшего
шанса.
