— Так пошли!
— Да, конечно…
Колен повел было его в спальню, но вдруг спохватился.
— Только имейте в виду, она округлилась, будьте
осторожны, — предупредил он.
— Я к этому привык, — сказал д'Эрьмо. — Она
беременна?
— Да нет! — воскликнул Колен. — Что за
глупость… Комната круглая!
— Совсем круглая? — спросил профессор. — Вы
что, ставили пластинку Эллингтона?
— Да, — сказал Колен.
— У меня тоже есть его пластинки, — сказал
д'Эрьмо. — Вы знаете Slap Happy?
— Я больше люблю… — начал было Колен, но, вспомнив, что
Хлоя ждет, втолкнул профессора в комнату.
— Здравствуйте, — сказал профессор. Он поднялся по
лесенке к кровати.
— Здравствуйте, — ответила Хлоя. — Как
поживаете?
— Не важно! — воскликнул профессор. — Вот
печень часто пошаливает. Вы знаете, что это такое?
— Нет.
— Еще бы, откуда вам знать, у вас-то печень
здоровая. — Он подошел к Хлое и взял ее за руку. — Горячая, не правда
ли?
— Я не чувствую, — ответила Хлоя.
— Конечно, — сказал профессор. — Это меня и
беспокоит. — Он присел на кровать.
— Я вас послушаю, если не возражаете.
— Пожалуйста. Профессор вынул из своего кармана
стетоскоп с усилителем и приложил мембрану к спине Хлои.
— Считайте, — попросил он. Хлоя стала считать.
— Плохо считаете. После двадцати шести идет двадцать
семь.
— Да, — согласилась Хлоя. — Извините меня.
— Впрочем, достаточно. Вы кашляете?
— Да, — сказала Хлоя и закашлялась.
— Что у нее, доктор? — спросил Колен. — Это
серьезно?
— М-м-м, — ответил профессор. — У нее что-то
в правом легком. Но я не знаю, что это…
— Как же быть? — спросил Колен.
— Ей придется приехать ко мне, чтобы я мог ее
всесторонне обследовать у себя в кабинете, — сказал профессор.
— Мне не хотелось бы, чтобы она вставала, — сказал
Колен. — Вдруг ей опять станет плохо, как сегодня?
— Этого бояться нечего. Я дам вам назначение, но его
надо выполнять.
— Конечно, доктор, — сказала Хлоя. Она поднесла
руку ко рту и закашлялась.
— Не кашляйте, — сказал д'Эрьмо.
— Не кашляй, дорогая, — сказал Колен.
— Я не могу удержаться, — сказала Хлоя
прерывающимся голосом.
— Я слышу какую-то странную музыку в ее легком, —
сказал профессор. Вид у него был расстроенный.
— Так бывает, доктор? — спросил Колен.
— Да как вам сказать… — ответил профессор. Он потянул
себя за бородку, и она с сухим щелчком вернулась на свое место.
— Когда к вам прийти, доктор? — спросил Колен.
— Через три дня. Мне надо привести в порядок свою
аппаратуру.
— А обычно вы ею не пользуетесь? — удивилась Хлоя.
— Нет, — сказал профессор. — Я предпочитаю
заниматься авиамоделизмом. А ко мне без конца пристают с консультациями. Вот
уже год, как я все вожусь с одной моделью, и у меня не хватает времени довести
ее до конца. Я просто прихожу в отчаяние!..
— Конечно, — согласился Колен.
— Это настоящие акулы! — воскликнул
профессор. — Я всегда сравниваю себя с беднягой, потерпевшим кораблекрушение,
которого со всех сторон окружили эти прожорливые хищники и ждут, когда он
задремлет, чтобы опрокинуть его утлый челн.
— Какой красивый образ, — сказала Хлоя и
засмеялась, но тихонько, чтобы снова не закашляться.
— Не будьте так доверчивы, милая, — сказал
профессор д'Эрьмо и положил ей руку на плечо. — Это совершенно дурацкий
образ, поскольку по справочнику, изданному пятнадцатого октября тысяча
девятьсот сорок четвертого года, из тридцати пяти видов акул только три или
четыре являются людоедами, но и они реже нападают на человека, чем человек на
них… Как интересно вы рассказываете, доктор! — сказала Хлоя с восхищением.
Доктор ей явно нравился.
— Это не я, это справочник. На этом я вас
покину. — Он громко чмокнул Хлою в правую щеку, похлопал ее по плечу и
стал спускаться с антресолей. Правой ногой он зацепил левую, а левая зацепилась
за последнюю ступеньку лесенки, и он грохнулся на пол.
— У вас тут весьма оригинальная конструкция, —
заметил он Колену, энергично растирая себе поясницу.
— Извините меня, — сказал Колен.
— И кроме того, — добавил профессор, — эта
сферическая комната действует угнетающе. Поставьте пластинку Slap Happy, быть
может, она примет прежний вид. А если нет, то вам придется ее обтесать.
— Договорились, — сказал Колен. — Могу ли я
предложить вам аперитив? Вполне, — сказал профессор. И, прежде чем выйти
из спальни, крикнул Хлое:
— До свидания, детка!
Хлоя все еще смеялась. Она сидела в своей широкой кровати на
антресолях, подсвеченная сбоку лампочкой, а снизу казалось, что она находится
на ярко освещенной эстраде. Свет лампы играл в ее волосах, как солнце в молодых
травах, и после соприкосновения с ее кожей золотил все предметы вокруг.
— У вас красивая жена, — сказал профессор д'Эрьмо
Колену, когда они вышли в прихожую.
— Ага, — сказал Колен и вдруг заплакал, потому что
знал, что Хлоя страдает. Ну, полноте, — сказал профессор, — вы
ставите меня в затруднительное положение… И мне придется вас утешать…
Минуточку…
Он пошарил во внутреннем кармане пиджака и вытащил оттуда
маленькую записную книжечку в красном сафьяновом переплете.
— А это моя… вот, поглядите.
— Ваша? — спросил Колен, стараясь успокоиться.
— Ну да, моя жена, — объяснил профессор д'Эрьмо.
Колен машинально раскрыл книжечку и расхохотался.
— Так и есть, — сказал профессор, — это действует
безотказно. Все всегда смеются. Но скажите… что же в ней уж такого смешного?
— Я… Я не знаю, — с трудом пробормотал Колен и
рухнул в приступе неудержимого хохота.
