— А если преподнести им в дар нашу Матрёну?
— Боюсь, ничего не выйдет. Афоня незаконно проник на чужую территорию. А с нарушителями тут поступают строго!
— У меня есть план, — сказал Шустер. — Ты когда-нибудь слышал про троянского кота?..
Идея мышонка Котаускасу понравилось. Из Матрёны вытащили всех матрёшек. А затем — пустую — её сгрузили на берег и покатили к сторожевым воротам…
— Главное, чтобы воздуху хватило, — сказал мышонок, забираясь внутрь. И, глубоко вздохнув, опустил крышку.
Котаускас запустил в кованые ворота камнем и исчез в кустах. Через мгновение появились стражники. Они почесали самурайскими мечами затылки и забрали матрёшку с собой.
Афанасий сидел в камере и размышлял о своей печальной участи, когда в караульное помещение принесли Матрёну.
«Эх, — подумал старпом. — Значит, и яхту нашли, и остальных поймали, и всё из-за меня!»
Но больше никто не появился.
Стражники ходили вокруг матрёшки и громко цокали языками.
«Нравится, — догадался Афоня. — Эх, видели бы вы мою Марьяну!»
Настала ночь. Охранники улеглись спать. Афанасий и сам стал задрёмывать, когда раздался негромкий чпок…
Верх Матрёны приподнялся — и Шустер ловко соскользнул на стол.
Дальнейшее происходило словно во сне. Шустер стянул у одного из охранников связку ключей. Связка весила, наверное, килограмм. Но мышонок дотащил её до решётки… Афоня открыл замок, и они бесшумно выскользнули из караульного помещения.
Ворота были закрыты. Но в условленном месте, на стене, их поджидал Котаускас со спиннингом. Друзья поднялись наверх.
Стояла прекрасная лунная ночь. Дворец и его окрестности выглядели сказочно. В пруду, среди лотосов, плавала луна, как большая золотая рыба.
— Красиво, — вздохнул Шустер.
— Уходим, — сказал Котаускас. — Скоро начнёт светать…
У Афони на душе заскребли кошки. Точнее, одна, Марьяна.
Вернуться назад ни с чем? А вдруг его счастье было рядом?! Нет, лучше погибнуть, чем всю жизнь сожалеть об этом!
— Кэп, всего одна попытка. Если меня схватят, уплывайте, — схватив спиннинг, старпом прыгнул вниз и как безумный бросился к пруду…
Блесна упала точно на середину пруда и сразу же за что-то зацепилась. Скорее всего, за стебель лотоса. Запасной блесны у Афони с собой не было.
— Эх, была не была, — и он что есть силы дернул удилище…
На мгновение показалось, что в небе висят две луны. Только одна, большая, — высоко, а другая, поменьше, — над самой землёй…
— Золотая рыбка, — пискнул Шустер.
— Ёксель-моксель, — пробормотал Котаускас.
Через несколько минут Котобой уже плыл вниз по течению.
Опасаясь погони, Котаускас решил завернуть в уютную, поросшую молодым бамбуком, заводь. Пока они с Шустером убирали парус и привязывали яхту, Афанасий не сводил глаз с золотой рыбки. Рыбка плавала в одной из матрёшек и пускала солнечные зайчики.
— Красивая, правда? — радовался старпом.
— Я о другом думаю, — сказал Котаускас. — Матрёшка — нужная вещь. Из одной бочки сразу четыре получается, или пять…
— Интересно, если я загадаю желание, она его и вправду исполнит? — задумался Шустер, глядя на рыбку.
— А какое у тебя желание?
— У меня их много, а какое самое заветное, я пока не знаю…
— А я знаю, — сказал Котаускас. — Мы больше суток ничего не ели. Побывать в Японии и не попробовать суши?
До небольшого городка на берегу реки было не так далеко. Но Афанасий покидать яхту наотрез отказался:
— Я останусь рыбку стеречь.
Капитан и младший матрос двигались в сторону городка.
— А как мы будем объясняться? — волновался Шустер. — Ты знаешь японский?
— А чего там объясняться? Скажу им: «Суши! Ёксель-моксель-таксель-брамсель!» И деньги на бочку!
В кармане у Котаускаса лежала пара золотых чешуек, похожих на старинные монеты. Когда он нашёл их на палубе, Шустер предположил, что золотая рыбка сбросила их от нервного стресса. Но у Котаускаса было другое объяснение:
— Она просто исполняет моё желание.
В закусочной никого не было. Только под одним из столиков лежал кот, которого хозяин звал Самураем. Догадавшись, зачем пришёл Котаускас, кот показал на Шустера: мол, ты мне — мышь, а я тебе — рыбу. Но Котаускас показал Самураю кулак и тот всё сразу понял.
С хозяином дело решилось ещё проще: увидев золото, он выставил морякам суши всех возможных видов и сортов.
Их оказалось столько, что наши котобои вернулись обратно только на третий день.
Котаускас, которому было плохо, всю дорогу икал:
— Никогда мне не было так хорошо! Ёксель-моксель…
Добравшись до места, где оставили яхту, моряки испытали нервное потрясение… Котобой исчез.
— Там бамбук был пониже, — оглядывался Шустер. — Наверное, мы заблудились…
— Или его снова арестовали. Афо-оня! Где ты?
— Не орите, рыбку напугаете! — послышалось сверху.
Капитан и младший матрос подняли головы: Котобой висел прямо над ними.
— Вот это да! — присвистнул Шустер.
— Некоторые виды бамбука вымахивают до двух метров в день, — невозмутимо сообщил Котаускас. Хотя было видно, что он поражён не меньше остальных.
Пришлось как следует поработать топором, прежде чем Котобой снова оказался на воде.
— Какие удочки пропадают, — вздохнул Шустер, оглядывая срубленные стволы. — Может, прихватим пару десятков домой?
— Верная мысль. Такие даже акулу выдержат! Ёксель-моксель!
Когда Котобой подошёл к родному берегу, многие не сразу узнали его. Мачту заменял стянутый тросами пук бамбука, а смотровую корзину — нижняя половина матрёшки. Посмотреть на диковинное судно высыпала вся деревня. Но самым главным чудом, конечно, была золотая рыбка.
