Отодвинув Грека чуть в сторону, словно этим давая понять, что пока усачу лучше помолчать и не стоит выскакивать вперед, Федор спросил:
– Когда это случилось?
Женщина поднесла уголок носового платка сначала к одному глазу, затем к другому.
– Чуть больше двух недель назад, – грустно проговорила она, опустив глаза, словно этим давая понять, что господам из милиции не стоило ее тревожить своим приходом и тем более задавать нелепые вопросы, навроде того, как им повидать человека, которого больше нет в живых.
Но господа из милиции оказались не в меру настойчивыми.
– Вы супруга Николая Константиновича? – спросил Туманов.
Шмыгнув носом, красавица кивнула.
– Да.
– Как вас по имени, отчеству? – спросил Туманов.
У женщины в глазах появилась усталость от назойливых вопросов.
– Извините меня. Я так устала, – подняла она глаза на майора. – Понимаете, его больше нет. Вы не представляете, каково это потерять любимого человека. Человека, который тебе дорог. Без которого жизнь не мила.
Федор призадумался, вспомнил о жене Даше. Наверное, не пережил бы, если бы потерял ее.
Усатый капитан Грек задумался о том, как тяжело ему было бы, если б он потерял свое вновь обретенное счастье. И Грек вздохнул.
– Примите наши соболезнования, – сказал Туманов и напомнил: – Вы не сказали, как вас звать? – спросил он опять.
На лице женщины появилась кисленькая улыбка.
– Вот что, значит, иметь дело с милицией, – колко заметила она и представилась: – Зовут меня, Алла Васильевна. – Видя, что майор Туманов собирается ее опять о чем-то спросить, женщина сказала торопливо: – Извините меня, господа. Но я очень спешу. Заскочила домой буквально на минутку.
Словно извиняясь за назойливость, Туманов проговорил:
– Да, да. Мы уже уходим. Вот только насчет Николая Константиновича хотелось бы уточнить…
Женщина покачала головой.
– Неужели вы сомневаетесь в смерти мужа? – Прозвучало настолько осуждающе, что Туманов, как порядочный человек, тут же поспешил заверить:
– Нет. Ну что вы. Просто… – и не договорил.
– Может быть, вы хотите взглянуть на свидетельство о смерти? – спросила женщина, коварно улыбнувшись. Федор даже не успел ничего ответить, как она продолжила его обличать, и слова ее зазвучали с упреком:
– По глазам вижу, что хотите.
Федор не стал ее убеждать в обратном. Наоборот, он действительно хотел глянуть на этот документ. Уж слишком все несуразным казалось майору. Из головы не выходила мысль о том, что если Бабенко действительно умер, то кому в таком случаи звонил Филатов. Спросить бы об этом у него самого. Видно, кто-то уж очень хотел закрыть Филатову рот. И надо отдать им должное, у них это получилось. Филатов мертв. А теперь выясняется, что и сам Бабенко мертв.
– Извольте. Сейчас я вам покажу его, – засуетилась женщина, не горя желанием впускать оперативников через порог. – Куда ж я его положила?.. А вот оно на тумбочке, – проговорила она, отыскав документ среди газет, валявшихся на тумбочке тут же в прихожей. – Как видите, я даже еще не успела убрать его. Как положила на тумбочку, так оно и лежит, – произнесла она, ничуть не смущаясь небрежному отношению к документу. – Взгляните, – предложила она.
Туманов отказываться не стал. Собственно, ему и самому хотелось заглянуть в этот документ, и он заглянул. И Грек за компанию с майором, сунул свою усатую физиономию.
– Как видите, я вас не обманула. А теперь я могу идти на работу? – спросила женщина, не забыв при этом глянуть на часы, тем самым, давая понять, что она и так достаточно уделила времени сыщикам и больше не намерена тратить на них ни минуты.
– Да. Конечно. Извините нас, – встрял в разговор усатый капитан, улыбнувшись и успев напоследок опять глянуть на ее стройные ножки.
– В таком случаи, всего доброго, – сказала красотка и буквально перед носом у Грека захлопнула дверь.
Грек причмокнул.
– Какая женщина. Мечта поэта. А какие у нее ножки, – проговорил он, глянув на Туманова и заметив, что тот нахмурился. – Ты что, Николаич? – спросил он, когда они уже подошли к кабине лифта.
– Слушай, Сан Саныч, какого хрена ты влез? Ведь мы еще в лифте договорились, что начинаю с ней беседовать я.
– Николаич, извини. Из башки все вылетело. Видал, какие у нее ножки?
– Да отстань ты с ножками, – отмахнулся Федор от назойливого Грека, который все никак не мог успокоиться под впечатлением чар красавицы. – Зачем ты трепанул, что Бабенко подозревается в угоне машин? Чушь какая-то. Из-за тебя она нас за идиотов приняла, – сердито проговорил Федор, надавливая пальцем на кнопку вызова лифта, который почему-то задерживался.
Грек стоял рядом, сопел, думая над тем, в чем упрекал его Туманов, и не находил ничего такого для серьезного обвинения. И не вытерпел:
– А что я должен был ей сказать? Что, некто Филатов пару дней назад звонил по мобильнику и разговаривал с Бабенко? И куда он звонил ему? На тот свет? Тогда бы она нас вообще приняла за конченых идиотов.
– Небольшая разница, – мрачно заметил Туманов.
– Не скажи, Николаич. Ну сам посуди, как бы мы с тобой выглядели. Ее муж умер, а мы приходим, и говорим об этом звонке. Вот это действительно чушь. Чего-то наши молодцы из технического отдела видно напутали. Наверное, нам надо искать другого Николая Константиновича, – сказал Грек вздохнув. Туманов с ним согласился.
– Получается, так. Знать бы только, где его искать, – без оптимизма добавил майор.
Снизу послышался натуженный скрип поднимавшейся кабины лифта, и когда она остановилась, Федор вошел. За ним и Грек.
Дверь квартиры покойного Бабенко открылась и на площадку с дамской сумочкой и большим пакетом в руках выскочила красотка.
– Ой, подождите, пожалуйста, меня, – попросила она, торопливо захлопывая дверь квартиры и запирая ее на ключ.
Грек попридержал дверь кабины, чтобы она не закрылась. Глянув на него, Федор увидел на усатой роже слащавую улыбку. Не сомневался, если бы эта красотка сейчас попросила бы Грека на руках снести ее с шестнадцатого этажа, тот с радостью выполнил бы ее просьбу, да еще благодарил бы за доверие.
Федор отвернулся и нажал на кнопку с цифрой один.
Выходя из подъезда, усатый капитан захотел прогнуться перед красоткой, забежав вперед, галантно открыл ей дверь и предложил, кивнув на белую «девятку»:
– Может, вас подвезти?
Женщина улыбнулась.
– Спасибо, но я сама за рулем, – сказала она и направилась к серебристой «Ауди» стоящей на обочине тротуара.
– Ничего себе, – от удивления Грек даже рот раскрыл, наблюдая за тем, как красотка, подойдя к машине, небрежно бросила пакет на заднее сиденье. Потом села за руль, и не успел Грек глазом моргнуть, как серебристая «Ауди» умчалась вдаль.
