Тот подчинился и, поджав ноги, съежился на сиденье. Хотя еще не было случая, чтобы охранники проверяли машину. Ведь ее владелец не просто врач, а заведующий психиатрической больницей.
Топольский торопился. Подъехав к воротам, он нервно посигналил.
Из будки вышел бугай с сонной физиономией, глянул на машину и поспешил открыть ворота.
Ничего удивительного не было в столь позднем отъезде главного врача. Он работает допоздна. И ночью уезжает часто.
Проводив машину, охранник вернулся в свою будку и уже через несколько минут храпел богатырским сном.
– Вставай, – Топольский был раздражен тем, что они опаздывают, и теперь злился на Гаврюшу. – Хватит слюни пускать. Сиденье испачкаешь.
Контуженый недовольно мыкнул и сел.
Машина набирала скорость.
Кафе на улице Троицкой закрывалось ровно в полночь, а времени уже было половина первого. И Топольский, выжимая из машины бешеную скорость, матерился так, что даже Гаврюша притих, боясь гнева своего господина.
До города езды было минут тридцать. Там еще надо попетлять, пока выедешь на нужную улицу.
Несколько вечеров подряд Александр Иванович приезжал на Троицкую и, не входя в кафе, следил за девушкой-барменшей из окна своей машины.
Он не знал ее имени и фамилии. Но знал в лицо и домашний адрес. Знал, когда она возвращалась домой и когда к ней приходил любовник. Убийство он спланировал тщательно, с использованием двух вариантов.
Первый вариант – встретить жертву по дороге от кафе домой. Например, можно было ее подвезти. Если бы она села в машину…
Второй вариант, на взгляд Топольского, был посложнее. Прийти к ней домой и прикончить. Но здесь существовала опасность «засветиться» перед соседями. Поэтому второй вариант Топольский оставил как запасной. Хотя особых опасений у главврача не возникало. В крайнем случае можно бросить контуженого немого Гаврюшу и уехать. Что может рассказать ментам немой, да еще контуженый с частичной потерей памяти? Он даже не знает дороги до лечебницы!
* * *
Нет, насчет Гаврюши Топольский был спокоен…
Попал Гаврюша к Топольскому после первой чеченской войны. Ранение в голову, контузия. Последствия – немота, частичная потеря памяти и психическая неустойчивость. Во время приступа ярости был способен на убийство. Привычка убивать на войне осталась у него и на гражданке. И особая жестокость. Такой не пожалеет никого.
Провалявшись два года без толку в госпиталях, бывший детдомовец Костя Гаврин был направлен к психотерапевту Топольскому на длительное излечение. Александр Иванович скоро понял, что случай с Гавриным безнадежный. А единственное успокоение для буйного контуженого – наркотики, к которым он пристрастился на войне.
«Ну что ж, на войне он убивал, значит, опыт есть. За дозу дряни убьет любого. А этим любым будет тот, на кого я укажу», – Александр Иванович едва не задохнулся от переполнявшей его гордыни. Он может повелевать этой живой машиной для убийства, причем на нем не будет никакой вины. Она целиком на психе. Пусть попытаются привлечь его к ответственности. Не получится.
А уговаривать долго Гаврина не пришлось, к женщинам он испытывал только ненависть. Простое внушение и шприц с наркотой подействовали наверняка.
* * *
Убийство первой девушки у ресторана «Антария» прошло, на удивление для Топольского, гладко.
За этой девушкой пришлось следить несколько дней. В тот вечер он привез Гаврина к ресторану заранее, чтобы осмотреться.
Но девушка пришла туда вместе со своим парнем.
Потом, когда Александр Иванович приехал по просьбе Нины Николаевны Валяевой к ней и увидел ее сына, то сразу узнал его и посчитал это дурным знаком судьбы. Но отступить уже не мог. Только думал всю дорогу: «Бывает же такое. Мне была нужна его девушка! Теперь она убита, и я же везу его к себе в больницу. Парадокс. Слишком уж подозрительное совпадение».
Топольский еще подумал: хорошо, что не пришлось убивать этого парня. Он поссорился с подружкой и уехал, чем спас себе жизнь.
Когда ее парень сел в машину и уехал, Топольский посчитал, что лучшего момента не будет. И послал Гаврина с ножом.
Кажется, эта дура хотела идти домой. Направилась в темный переулок, сама предопределив трагический конец своей жизни.
Гаврин, как тень, последовал за ней. В мягких кроссовках его шагов почти не было слышно. И она не услышала, как он подошел сзади.
Легкое прикосновение к плечу.
Девушка негромко вскрикнула:
– Валера!
Она успела обернуться, увидеть страшное, безжалостное лицо. И испугалась.
Холодное остро заточенное лезвие скользнуло по ее шее, причинив невыносимую боль.
Жертва успела отпрыгнуть в сторону, на цветочный газон, и там упала, уткнувшись головой в куст шиповника.
Гаврин не торопился. Склонившись над умирающей девушкой, он некоторое время смотрел на ее мучения. Смотрел без жалости. Он ненавидел красивых женщин. И эту ненависть в него заложила природа…
Еще находясь в детдоме, сирота и тихоня Костя Гаврин влюбился в красавицу Марию, стройную девчонку, за которой увивались все парни. Он верил в чистую любовь, и вся радость его заключалась в упоительных поцелуях.
Мария просила его не трогать ее, и он не трогал. Она говорила, что никогда не спала с парнем. И он, как наивный дурак, верил.
Но однажды, проснувшись ночью, вышел в коридор и на площадке пятого этажа общежития услышал странные звуки, похожие на стон.
Ступая босыми ногами по холодным цементным ступенькам, он поднялся на пятый этаж, где жили девушки.
То, что он увидел, поразило его настолько глубоко, что Костя принял все увиденное за дурной сон.
Его девушка, которая была для него дороже жизни, стояла, обнявшись с его приятелем, и он ласкал ее голое тело, а потом…
Костя не мог смотреть на продолжение эротической сцены. Спустившись этажом ниже, он спрятался в темном закутке, терпеливо дождавшись конца сексуальных утех.
На другой день он заметил, что Мария не пошла на занятия, и пробрался к ней в комнату. Девушка оказалась одна. Мирно спала, чему-то улыбаясь во сне.
Она так и не проснулась.
Костя впился обеими руками в ее шею, сдавив артерии, подержал немного, а когда она перестала сопротивляться, подтащил тело девушки к раскрытому окну и сбросил вниз.
Она упала на асфальт возле огромного куста фиолетово-пенной сирени. Тогда Костя почувствовал себя удовлетворенным. Он отомстил пошлой, лживой девчонке. И возненавидел себя. Но девушек возненавидел еще больше. Глядел на ее неподвижное тело и единственный из всех парней в детдоме смеялся.
Потом, после ранения в голову, он забыл тот случай и еще многое другое. Но ненависть в душе осталась. Он чувствовал себя другим, униженным, искалеченным не только физически, но и духовно, и озлобился на весь белый свет…
