Он подошел к ней ближе и склонился, чтобы положить руку ей на голову. Но при этом прикосновении Ву Цо Тьен дернулась назад, как будто от ожога.
– Всемогущий император, – промолвила она дрожащим голосом, – если я, ничтожная, некогда понравилась тебе, то знай, что у меня не осталось более той красоты. Я не достойна более твоего высочайшего внимания. По древнему обычаю в монастыре мне обрили голову… я выгляжу отталкивающе…
Он мягко заставил ее подняться и взял обеими руками ее мокрое от слез лицо. Ву Цо Тьен увидела, что император улыбается.
– Когда дерево еще молодо, листва быстро вырастает на нем заново. За несколько недель твои волосы отрастут и ты станешь еще прекраснее, чем была. Хочешь ли ты следовать за мной?
Преисполненная благодарности за столь неожиданное и чудесное счастье, молодая женщина вновь бросилась ему в ноги и прижалась к ним губами.
– Я не что иное, как твоя рабыня. Владыка середины земли, поступай со мной сообразно своему желанию.
– И… ты будешь любить меня?
– Я всегда любила тебя, – ответила Ву Цо Тьен, и в своем счастье она верила в то, что говорила.
Вскоре после этого по крутой тропинке, ведущей от монастыря, были пронесены носилки с плотными непроницаемыми занавесками, которые сопровождал отряд всадников. Процессия двинулась по направлению к императорской столице, чьи золотые крыши мерцали в лунном свете. В носилках сидела Ву Цо Тьен. Она закрыла глаза, все еще не веря в столь неожиданный поворот своей судьбы.
Голос певицы был сладок и нежен, но, несмотря на это, Ву Цо Тьен попросила ее замолчать.
– Давай немного побудем в тишине. А то ты разбудишь мою дочь, и она будет неспокойна.
Певица быстро прижала ладонью трепещущие струны кана
[12]
и положила инструмент рядом с собой. Затем она поднялась, сунула руки в рукава кимоно и поклонилась.
– Будут ли какие-нибудь приказания от моей госпожи?
– Ты можешь идти. Мне сообщили, что меня посетит императрица.
Оставшись одна, Ву Цо Тьен с улыбкой откинулась на подушки. За несколько месяцев ей удалось пройти весьма длинный путь. Сперва она была представлена придворным дамам императрицы Вант, супруги Као Цонга. Среди них она очень скоро заняла совершенно особое положение, ибо влюбленность императора можно было легко прочесть по его глазам. Вскоре она окончательно сделалась фавориткой и сильные мира сего преклонялись и оказывали ей знаки почтения ежедневно. Когда же она объявила, что ждет ребенка, всеобщее уважение достигло наивысшей точки.
– Если ты мне подаришь сына, – сказал ей Као Цонг, – то ты сможешь потребовать от меня половину государства.
Императрица Ванг была веселой, нежной и доброй женой, но, к прискорбию, она была бесплодна. Мысль о сыне воодушевляла императора.
Когда же она родила девочку, все при дворе были убеждены, что Ву Цо Тьен потеряла благорасположение императора.
Но император любил ее и продолжал относиться к ней по-прежнему. Он с улыбкой принял известие о рождении ребенка и поздравил бесконечно счастливую мать. Редко какая мать выказывала столько любви ребенку, тем более если это была девочка. Но фаворитка обожала свое дитя и придворные должны были следовать ей в этом. Теперь же ей была оказана высочайшая почесть: императрица известила молодую мать, что вечером она навестит ее. Именно поэтому и улыбалась молодая женщина, поэтому она и отослала свою служанку. Ибо то, что Ванг придет к ней, было лишь следствием одного грандиозного замысла, который фаворитка тщательно продумала заранее.
Между женщинами не было вражды. Как нелюбимая более жена, Ванг восприняла появление Ву Цо Тьен с некоторым удовлетворением. В ней она прежде всего видела средство, при помощи которого можно было обезвредить красивую и дерзкую Сиу Фей, пленившую в свое время императора и стремившуюся занять при нем место императрицы. А эта нежная и лучезарная Ву Цо Тьен отвлекла бы императора и тем самым избавила бы Ванг от опасности, не требуя за это слишком многого. Вскоре, впрочем, ей пришлось убедиться, что она не такой уж хороший знаток людей.
Когда фаворитка услышала, что императрица и ее свита приближаются, она не вышла им навстречу. Напротив, уложила спящего ребенка в колыбель и скрылась в одном из прилегающих покоев ее жилища. Когда она вернулась оттуда, то застала Ванг уже одну и рассыпалась перед ней в извинениях и учтивых заверениях в своей преданности.
– Вы должны простить меня, досточтимая госпожа, – сказала она, – но я была неверно осведомлена о времени вашего прихода, которым я несказанно польщена. Я ожидала вас позже, отсюда и мое отсутствие. Я прошу вас простить меня.
Ванг взяла из колыбели ребенка и нежно его покачивала. Она тихо кивала головой с высокой, украшенной цветами, жемчугами и рубинами, прической.
– Ты не должна извиняться. Я все это время любовалась твоей дочерью. Она наверняка будет так же прекрасна, как и ты, и я понимаю, что ты гордишься ею.
– Я берегу ее как зеницу ока, – промолвила фаворитка, – и после моего божественного повелителя она милее всех моему сердцу.
– Я понимаю тебя и завидую тебе. Боги сочли меня недостойной того, чтобы зачать и родить ребенка, но я была бы счастлива, будь у меня девочка.
Некоторое время женщины еще поговорили, как того требовали вежливость и этикет церемонии. Когда же Ванг покидала покои, Ву Цо Тьен еще раз выразила свою радость от почетного посещения.
Но едва лишь затворилась за императрицей дверь, которая была прикрыта голубой завесой с вышитыми на ней фантастическими образами, почтительная улыбка фаворитки сменилась жестоким, полным ненависти смехом. После того как ее посетила императрица, пришло время воплотить вторую часть ее замысла. Она подошла к колыбели, где лежало все еще спящее дитя, склонилась над ней, протянула руки, как будто собиралась поправить одеяльце… затем раздался короткий, приглушенный крик и вновь воцарилась тишина. Когда Ву Цо Тьен выпрямилась, ребенок был мертв. Нежная, любящая мать хладнокровно удавила его.
Затем тихими шагами Ву Цо Тьен отправилась к императору, который ежедневно ожидал ее в это время.
* * *
Час спустя Као Цонг проводил Ву Цо Тьен до ее жилища. Казалось, она была счастлива, она смеялась и нежно повисала на его руке.
– Наша дочь становится с каждым днем все прекраснее, – весело утверждала она, переступая порог своей комнаты. – Мой повелитель сам убедится в этом.
– Она никогда не будет красивее, чем ты, моя драгоценная жемчужина.
– Она будет в сто, в тысячу раз красивее. Она уже прекрасна, только взгляни на нее!
Она подошла к колыбели, отдернула полог, склонилась и взяла на руки маленькое тельце, чтобы в то же мгновение с ужасным воплем выпустить его из рук…
