– К чему такая спешка? Кто вас торопит? Вы нужны и здесь.
Слабая улыбка обозначилась на лице королевы. Она пожала плечами.
– Но в гораздо меньшей степени, господин. Гораздо меньшей.
Движением руки она предупредила его ответ. Затем вынула перчатку для соколиной охоты из ящика и бросила перед ним на стол.
– Вряд ли вы сможете убедить меня в обратном, Генрих. Быть может, впервые в своей жизни король не знал, что ему ответить. Он лишь опустил голову.
Рано утром на следующий день королева отплыла с небольшой свитой, куда входил и Бертран де Вентадур, на корабле королевской флотилии в Бордо. Уже вечером, по прибытии в Омбриер, она стала любовницей своего придворного поэта.
* * *
В ослепительных лучах юга туманные дни в Лондоне даже не вспоминались. Элеоноре казалось, что она пробудилась от кошмара. Новая любовь избавила ее от предыдущей, которую так унизил король Генрих. Бернар был мягок, нежен, бесконечно влюблен, безумен от радости и едва мог поверить в свое великое счастье.
Во время этого безмятежного существования Элеонора получила весть о том, что Розамунда Клиффорд водворена в монастырь. Эту новость она восприняла холодно. Ей было уже ясно, что Генрих не из-за нее заключил свою любовницу в монастырь, просто он хотел от нее отделаться. Кроме того, она стала совершенно равнодушна к Генриху, он как будто умер для нее.
Дети росли в ее окружении, из них она больше всего любила Ричарда, чье военное воспитание доверила старому гасконскому вояке по имени Меркадер, который полюбил мальчика как собственного сына. Под его руководством, Элеонора была уверена, Ричард станет отважным воином.
Поскольку отныне ничто не мешало ее счастью, королева Англии решила большую часть времени проводить в своих владениях. К Англии она питала непреодолимое отвращение, ибо там ни одного дня она не была счастлива, и в дальнейшем подписывала свои письма так: «Элеонора, Божьей яростью – королева Англии».
К несчастью, до ушей Генриха II вскоре дошли любовные посвящения Бернара де Вентадура. Из чувства мести, как будто он был единственным обманутым, Генрих дал понять своей супруге, что накажет ее за измену, как только убедится в этом. Пока Бернар оставался рядом с Элеонорой, он был в опасности. Она отослала его.
– Что станет со мною без моей дамы, – жаловался трубадур.
– То же самое, что и со мной без тебя: это будет величайший пример благоразумия. У нас были прекрасные мгновения, Бернар. Теперь пришла пора платить за них. Сделаем же это с улыбкой, насколько у нас хватит сил…
Но несмотря на эти мужественные слова, ненависть и отвращение Элеоноры к своему супругу лишь увеличивались. Этот человек был каким-то воплощением зла в ее жизни.
Когда она уверилась, что Бернар находится в безопасности, она вздохнула с облегчением. Время любви закончилось. Теперь она должна подумать о своих детях и о своих вассалах. Аквитании требовались ее сила и энергия, и она не хотела уклоняться от своих обязанностей.
Время шло и приносило радости и огорчения. Все дети превратились в юношей и девушек, кроме умершего маленького Вильгельма. Дочь Элеонора стала королевой Кастилии, Жанна – королевой Сицилии, а Матильда – герцогиней Баварской. Юный Генрих женился на Маргарите, дочери Людовика Французского и его второй жены, а Ричард и Аликс, дочь того же Людовика VII и его третьей супруги Адели де Шампань, были помолвлены.
Много лет подряд Элеонора предлагала убежище у себя в стране своему другу Бекету. Экс-канцлер стал архиепископом Кентерберийским, и поскольку он всерьез был озабочен судьбой церкви, на которую Генрих II хотел наложить руку, он встал на сторону оппозиции. Дружба с королем на этом закончилась. Когда Бекет возвратился в Англию, по поручению Генриха II он был убит. Народ встал на сторону Бекета, он был провозглашен святым, и Генрих должен был публично приносить покаяние.
По этому случаю Элеонора ездила в Англию, но вид полуобнаженного супруга, который перед гробом Бекета каялся перед священниками, не смягчил ее сердца. Ее ненависть только возрастала и объединялась с ненавистью Ричарда, который должен был мириться с тем, что его отец, охваченный старческой похотью, обесчестил его невесту Аликс. Этого он не мог простить ему.
Сыновья Генриха восстали против своего отца. Элеонора поддерживала их всеми возможными способами. Однако они были разбиты и побеждены, и хотя Генрих простил своих сыновей, он приказал посадить в тюрьму Элеонору. Она провела шестнадцать лет в тюрьме Солсбери.
Смерть Генриха даровала ей свободу. Ее старшие сыновья умерли, Ричард завладел престолом. Мать была ему верной помощницей. Когда он возвратился из крестового похода, именно она нашла ему новую невесту в Сицилии, Беринжар из Наварры. Когда он томился в заключении, именно она спасала королевство от голода. Именно она приказала отыскать его в австрийских тюрьмах и заплатила за него выкуп. Она собственной рукой закрыла ему глаза, когда в замке Шало в него попала стрела.
Неустанно, несмотря на свои годы, она ездила в Кастилию, дабы навестить своих внуков и свозить их во Францию, где теперь правил Филипп-Август, внук Людовика VII. Она устроила ему брак с кастильской принцессой, которую звали Бланш, и которая была матерью будущего Людовика Святого.
Наконец, и старая королева обрела покой. Изнуренная и состарившаяся, но с ясным рассудком, она отошла в мир иной в аббатстве Фонтевро 31 марта 1204 года. Ее похоронили там, где уже покоился ее сын, Ричард Львиное Сердце, на родной земле, где в бурные дни своей жизни она всегда находила утешение и отраду.
Когда Элеонора Аквитанская покидала сей мир, она и не догадывалась, что именно она посеяла семя беспощадной войны, которая в течение ста лет беспрерывно опустошала землю Франции.
ТРИ КОРОЛЕВЫ ДЛЯ ОДНОГО КОРОЛЯ
КОРОЛЕВЫ С ВЕРНЫМ СЕРДЦЕМ
Изабелла из Хеннегау
Быстрым движением руки Изабелла приказала трубадуру замолчать. Покраснев от смущения, он умолк и прижал ладонью струны. Она не желала его обидеть, дружелюбно ему улыбнулась и обратилась к одной из своих дам.
– Вы слышали, Эммелина? Мне почудился звук охотничьего рога.
Эммелина прекратила прясть. Чтобы лучше слышать, она чуть приподняла край головного платка из прекрасного льна и проворчала:
– У вашего величества хороший слух, раз вы можете среди шума, который подняли каменотесы, различить звук трубы. Однако… мне кажется, что я тоже что-то слышу…
– Мне тоже кажется, – сказала Вильгельмина и отодвинула от себя шитье.
– Это он! Я была уверена, что король возвращается домой. Изабелла подобрала бархатное платье, которое из-за холодов было отделано мехом, и со всем проворством пятнадцатилетней девушки подбежала к окну, вскочила на высокую каменную ступеньку, встала на колени на скамью в нише и открыла тяжелую, покрытую свинцом створку окна. Порыв ветра раздул ее белое покрывало, которое удерживалось на лбу золотым, украшенным сапфирами обручем.
