Чума загнал машину под фонарь, чтобы ее было видно со всех сторон, запер дверцу и сказал охраннику, топтавшемуся возле шлагбаума:
– Смотри за ним. Чтоб никто не поцарапал. Понял меня?
Охранник старался не портить отношений с бандитами. И поэтому униженно промолчал, когда, выходя, Чума несильно ударил его в живот со словами:
– Служи честно!
Тихонько посвистывая, Чума пошел по дорожке вдоль решетчатого ограждения. Он был в хорошем настроении. Сейчас они посидят пару часиков с этими телками, а потом поедут к нему на хату. Чума соскучился по свежачку. Местные шлюхи надоели.
И вдруг Чума увидел человека.
Чума никогда никого не боялся, а тут вздрогнул, настолько неожиданно тот появился перед ним. Глаза его испуганно забегали. Раскрыл рот, но сказать ничего не успел. Он почувствовал, как что-то больно кольнуло его в низ живота, и сразу же по всему животу разлилась жгучая боль.
В его живот вошло лезвие здоровенного ножа. Причем острие лезвия было направлено вверх.
Рука, державшая нож, вогнала его в живот по самую рукоять и тут же потянула нож назад, поднимая его вверх. И чем выше поднималось остро отточенное лезвие, раскраивая Чуме живот, тем сильнее стонал он от боли.
Разрез получился от самого низа живота до грудной клетки.
Чума еще стоял на ногах, а из распоротого живота на асфальт, прямо ему под ноги, опускались обезображенные ножом внутренности. Теперь он уже не видел того, кто его ударил. Смотрел на разрезанную куртку и окровавленную белую рубашку, совершенно новую, специально надетую по случаю посещения ресторана.
Чума хватал руками кишки, стараясь удержать их, не дать расползтись по асфальту, а потом, заорав нечеловеческим голосом, упал в лужу крови.
Дежуривший возле ресторана постовой милиционер, услыхав этот вопль, схватился за кобуру и кинулся за угол, в темноту. Увидел лежащего с выпотрошенным животом парня и уходящего человека, закричал как бешеный:
– Стоять! Стрелять буду!
Тот остановился, замер не оборачиваясь, но рук не поднял.
– Я сказал, стоять! Пристрелю! – еще громче прокричал сержантик, хотя тот и так стоял.
Постовой схватился за рацию, но впопыхах что-то не так нажал, заматерился.
И вдруг тот человек резко обернулся и, сделав стремительный выпад к милиционеру, ударил его в живот ножом, лезвием кверху.
Резкий рывок ножа назад – и милицейский китель вместе с курткой из кожзаменителя расползся, разрезанный до грудной клетки.
Сержант выкатил от боли глаза, надрывно закашлялся, и изо рта его выкатились кровавые пузыри.
Внутренности мента поползли по асфальту. И тот, лежа в крови, уставился тускнеющими глазами на быстро уходящего по дорожке человека.
Охранник с автостоянки боязливо подошел. В его обязанности не входило покидать территорию стоянки и оказывать кому-то помощь. И вышел он из любопытства. Слышал, кричал кто-то.
Он глянул на обезображенные трупы Чумы и сержанта, и его тут же стошнило. Забыв, что у него в будке есть телефон, он побежал к ресторану, к дежурившему на дверях швейцару, чтобы тот вызвал «Скорую».
«Скорая помощь» приехала на удивление быстро, но и Чума, и сержант были уже мертвы.
Манай схватил седого фельдшера за грудки.
– Ты, падла зачуханная!! Сделай что-нибудь!
Фельдшер отбивался как мог. Даже дурак поймет, что помочь этим двоим невозможо, в чем он и пытался убедить Маная.
– Да вы что! Они уже мертвые. При таком ранении даже слон не выживет.
Но отупелый от ярости Манай стоял на своем.
– Мне хрен со слоном! И с ментом. Спаси Чуму. Сделай операцию!
– Какую операцию? Вы что, слепой? Ваш Чума уже умер.
Оттолкнув фельдшера, Манай схватил за горло охранника стоянки, заорал на него:
– Кто убил Чуму? Говори, падла! Ты видел?
Охранник замотал головой. От расправы его спасло то, что подъехали милиционеры.
– Я еще с тобой побазарю, – пригрозил Манай.
Светиться перед ментами он не стал. Бросив малолеток, пошел на автостоянку, завел «Форд» и уехал, пока менты не оцепили прилегающую к ресторану территорию.
Глава 12
Майор Калинин стоял с сигаретой во рту и смотрел то на труп чернявого парня, то на труп сержанта. Сразу вырисовывалась картина: преступник поджидал парня вот здесь, у решетки. Тут и прикончил его. А труп милиционера чуть поодаль, значит, тот подбежал потом. Вмешался на свою милицейскую голову.
Впечатлял способ убийства. Удар был поставлен профессионально. Оба: и чернявый парень с судорожно прикушенным языком, и молоденький сержантик с усиками убиты одинаково.
Убийца все рассчитал. Знал, после такого удара они не выживут и уже никому ничего не расскажут.
Прибывший на место происшествия представитель прокуратуры следователь Юдин недолюбливал Калинина, не упускал возможности хоть как-то его поддеть. Вот и сейчас спросил недовольно:
– Ну что, Калинин? Хреново твои сыщики работают.
– Это почему же?
– Да потому, – Юдин кивнул на трупы. – Ты хочешь сказать, тут действовал дилетант? Уличная шпана?
– Нет. Я этого не говорил.
А Юдин продолжал наседать.
– Сразу видно, профессионал. Опытный убийца. – Он помолчал, копаясь в своей папке, где таскал бланки протоколов, потом спросил официальным тоном:
– Ваши соображения, майор, по поводу происшедшего?
Калинину, в свою очередь, не нравился Юдин, его гонор. Всегда прокурорские стараются поставить себя выше ментов.
– Давайте пока опираться на ваши соображения, – ответил Калинин. Знал, его иронический тон Юдину не понравится. Но пошел он куда подальше.
Юдин надулся, как индюк, недовольно поджал губы. У него не было никаких соображений.
– убит сотрудник милиции, – с обидой произнес он, как бы напомнив, для чего он здесь.
– Знаете, – решил и Калинин напомнить следаку, – вам, как и мне, поручено вести расследование. Так что ведите. Но мне не мешайте.
Юдин надулся еще больше, но вынужден был согласиться.
– Совершенно верно. И вы – розыск, и мы – прокуратура должны работать совместно. Общими усилиями мы достигнем успеха, – пустился следак в разъяснения. На обезображенные трупы он старался не смотреть.
«Кабинетный клоп, – подумал о нем Калинин. Его удел – копаться в бумагах. А разгребать дерьмо будем мы, розыск».
Двое молодых оперов опрашивали охранника автостоянки. К разочарованию Калинина, больше свидетелей не нашлось. Да и охранник ничего существенного сообщить не мог.
