Лешка не ожидал такого, в душе обрадовался. Не надо возиться с ним. А вот с тем раненым, кажется, дело дрянь.
Лешка подошел, перевернул его на живот.
Пуля на выходе разворотила ему едва ли не половину затылка.
Девушка встала, одернула юбку и подобрала свою сумочку, подошла к Лешке.
– Он умер? – спросила она.
– умирает. Черт! Я ведь не хотел его убивать. Сгоряча получилось. Напугать хотел, – сказал он в свое оправдание.
Девушка посмотрела на него жестко.
– Не суетись. Я к ментам не побегу, – сказала она. Чтобы рассеять его сомнения, добавила: – Если б ты его не прикончил, он бы тебя убил не раздумывая. И не думай даже. Лучше уходи отсюда скорей, – и она пошла по тротуару.
Лешка побежал за ней.
– Ну что тебе еще? – спросила она холодно. – Ты хочешь благодарности?
– Да на хрена мне твоя благодарность! Хотя могла бы и поблагодарить. Все-таки из-за тебя «мокруха» вышла.
– Я не просила за меня заступаться, – сказала она, глядя ему в глаза.
И Лешка понял, благодарности ему от нее не дождаться.
– Ладно. Проехали с благодарностью. Но я все-таки хотел бы узнать, за что убили моего друга.
– Друга?..
– Да. Колобок был моим другом. Я его оставил в сквере мертвого. Потом, оказывается, его находят в подъезде, да еще с ножом в руке.
Девушка стояла и покусывала нижнюю губу, мучаясь сомнением, стоит ли вообще говорить ему что-нибудь. Потом спросила:
– Ты знаешь, кого твой друг убил?
– Какого-то бандитского авторитета. Я точно не знаю. Меня тут три года не было. Все изменилось.
– Вот именно, изменилось! И твой друг убил очень известного авторитета. Такое не прощается, даже ментам.
– Ты хочешь сказать, меня тоже убьют? – спросил Лешка, нисколько не страшась ее намеков. – Колобок никого не убивал. Слышишь меня?
Девушка посмотрела недоверчиво, думая, что Лешка выгораживает мента.
– Ладно, это все выяснится, – произнесла она уверенным тоном и пошла дальше, что-то разглядывая в своей сумочке.
Лешка отвернулся.
– Дура! – обозвал он девушку. И из-за такой дуры он только что убил человека.
– Эй! – услышал он ее окрик, обернулся.
– Спасибо, что не позволил этому ублюдку изнасиловать меня, – крикнула она, смеясь.
Лешка воспринял ее благодарность как насмешку.
– Да иди ты… – крикнул ей и пошел прочь. Она все еще смеялась.
Глава 5
Спустя минут двадцать после того, как Лешка ушел из дома, вернулась мать.
Сегодня на работе провожали на пенсию ее подругу, и по этому поводу в заводской столовке устроили небольшой банкет.
Настроение было хорошее, но когда пришла домой и обнаружила в кухне полный беспорядок, оно испортилось.
На столе две бутылки из-под водки, опустошенные сыном.
И вдруг звонок в дверь.
Нина Васильевна обрадовалась. Сейчас она даст своему отпрыску хорошую взбучку.
«Не хватало, чтобы он водку пил», – подумала она, направляясь в прихожую.
Звонок повторился.
– Я иду. Перестань звонить, – сказала нарочно погромче, чтобы он услышал и не давил на кнопку звонка. Давно собиралась поменять дребезжащий звонок на более мелодичный, приятный.
За дверью она услышала негромкие голоса. Взялась за дверную ручку, и вдруг сердце точно кольнуло иглой. «Господи, что со мной?» Раньше не замечала, чтобы сердце болело. Даже холодок побежал по спине. И опять стрельнуло под левую лопатку.
Она открыла дверь.
На площадке стояли двое: мужчина лет тридцати со шрамом на отвислой верхней губе и парень, похожий на цыгана.
Тот, что со шрамом, внимательно оглядел Нину Васильевну с головы до ног, потом уставился поверх нее в глубь квартиры.
– Твой сын дома? – спросил он небрежно.
Такая бескультурность поразила Нину Васильевну. И «сын»… «Значит, они не знают его имени и не принадлежат к числу хороших знакомых», – подумала она, стараясь определить, кто же эти двое. Остановилась на том, что они типичные представители шпаны. Не раз видела, ходят такие по рынкам, карманы выворачивают. «Но зачем им Алексей? Ведь он всего три дня как приехал».
– Его нет дома, – сказала она сухо, чем вызвала подозрение у незваных гостей. И по имени сына называть не стала.
– Не врешь? – прищурился этот со шрамом.
– Послушайте…
– А вот мы сейчас посмотрим, – сказал молчавший до этого парень. – Если соврала, башку оторвем.
– Что? Да как ты можешь мне такие слова говорить? Я тебе в матери гожусь!
Тот, что со шрамом, втолкнул ее в квартиру.
– Пасть свою прикрой! Мама.
Чернявый парень запер дверь.
– Чума, иди глянь по комнатам, – сказал мужчина со шрамом парню.
– Послушайте! Что все это значит? Как вы смеете шарить в моей квартире!
Мужчина ударил ее ладонью по лицу, втолкнул в кухню и сел на табуретку.
Глаза у него были неприятные. Взгляд тяжелый, подавляет. Смотришь и чувствуешь себя кроликом перед удавом.
Нина Васильевна старалась не встречаться с ним взглядом, поглядывала в комнату. Не украл бы чего тот чернявый. Она хотела включить в кухне свет, но мужчина со шрамом запретил. Зажег две газовые конфорки.
– И так видно, – сказал он и спросил у парня: – Ну чего там, Чума?
Парень обошел все комнаты, заглянул в ванную и туалет и вернулся в кухню.
– Его тут нет.
Мужчина со шрамом разочарованно хмыкнул и протяжно вздохнул.
– Вот всегда так, – сказал он и спросил у Нины Васильевны: – Где он?
– Я не знаю. – Она, не находя места дрожащим рукам, спросила сбивчиво: – А собственно, что вам надо от моего сына? Он не сделал вам ничего плохого.
Она молила бога, чтобы Лешка не заявился домой сию минуту. Пусть хоть напьется, но только задержится где-нибудь. И сердце теперь все отчетливей подсказывало – беды не миновать.
«И зачем я только открыла им дверь, – сожалела она о своем легкомысленном поступке. – Даже не посмотрела в «глазок».
– Она врет, эта падла! Она знает, где он, – вдруг сказал чернявый парень и, схватив Нину Васильевну за волосы, с силой наклонил лицом к горящей конфорке.
Нина Васильевна зажмурилась и закричала, почувствовав, как кожа на лице будто вспыхнула.
– Что вы делаете, звери? – запричитала она, но тут же поняла: разжалобить их ей не удастся. Не те это люди.
