Прапор вздохнул, глянув на часы.
– Понял я, – сказал он и тут же добавил горестно: – Только я понял и другое. Если Гвоздь дознается, кто вы, мне – крышка. Он меня, где хочешь, достанет. А если пристукнет вас, то мне и вовсе тогда кранты. Ваши не простят. Вот и получается, положение мое безвыходное.
Отхлебнув из стакана пивка, Федор сказал со смешком:
– Об этом тебе, Глебов, раньше надо было думать, когда ты дал согласие на убийство Ищенко. А потом пошел убивать его тетку.
– Так я же не хотел ее мочить, – приложил прапор обе руки к груди.
– Тс…с, – цыкнул на него Туманова, заметив остановившийся невдалеке красный «Форд», из которого вылез мужчина лет тридцати пяти. Роста он был чуть выше среднего, но достаточно широк в плечах, что подчеркивало его силу. Особенно при походке. Шел он, не торопясь вразвалочку, как это бы делал моряк, сошедший с борта корабля на долгожданную землю. Широко расставляя ноги, он при ходьбе двигал плечами, словно готовился нанести внезапный, мощнейший удар всякому, кто возникнет у него на пути.
Чутье сыщика, подсказало Туманову, что это именно тот, кого они ждут.
Заметив, что майор куда-то смотрит, Глебов обернулся.
– Гвоздь, – взволнованно прошептал он. На что получил от майора Туманова жесткий приказ:
– Спокойно, прапорщик. И смотри, не сболтни лишнего. А то тогда точно наживешь неприятностей, – не упустил напомнить Федор.
– Да это я уже понял, – со вздохом произнес Глебов, поражаясь спокойствию майора Туманова. Железные нервы, оказывается, у этого майора.
Увидев Глебова, Гвоздь подошел, протянул ему руку, сказав:
– Здорово, служба. – При этом Гвоздь смотрел не на прапора, а на Федора, как бы оценивая незнакомого парня. И поймав его взгляд, Глебов сказал:
– Вот, Аркаша, это тот самый парень, про которого я тебе говорил по телефону.
– Ну здорово, братан, – протянул он руку Федору. Федор пожал руку Гвоздя и проговорил шутливо:
– Здоровей видали.
Шутка как видно понравилась Гвоздю. Он улыбнулся.
– А ты, я смотрю, крутой. Это хорошо. Крутые парни всегда в цене. Глебов сказал, что ты в одиночку ломанулся на пятерых чурок? – проговорил Гвоздь.
– Аркаша, да он знаешь… – начал, было, прапор давать свою характеристику Федору, но Гвоздь тут же осадил его, заставив закрыть рот.
– Помолчи. Дай человеку самому рассказать о своих подвигах. Тебя я знаю, а его еще нет, – говоря все это, Гвоздь внимательно смотрел на Федора. Другой бы на его месте смутился от такого жесткого взгляда, но Туманов нет. Пару минут они вот так смотрели друг другу в глаза, как это бы делал вожак стаи, встретив претендента готового ради лидерства вступить с ним в нелегкую схватку. Потом Гвоздь улыбнулся и, не выдержав, перевел взгляд на прапорщика, поторопил Федора:
– Ну, так я жду. Говори.
По сути, Гвоздь сейчас уступил ему, отведя глаза, и Федор это понял. Также поняв и другое, Гвоздю его настойчивость не понравилась. Он привык к полному и безоговорочному подчинению своей братвы. Но и уступить ему Федор не мог. Тогда бы это означало, что он готов на роль шестерки, каковыми были те молодые парни, снующие как муравьи вокруг, пока они сидели в кафе. А Федору надо было непременно попасть в ближайшее окружение бывшего вора. Да и разве он, согласно легенде, парень из далекого города Омска, может вот так сразу стать лидером преступной группировки? Может быть такое и произойдет, но не вот так сразу. Кажется, и сам Гвоздь, понимая это, смотрел на Федора уже не так жестко.
– А чего рассказывать-то? – проговорил Федор так, словно подобные налеты со смертельным исходом были для него делом обычным.
– Ну ты же наверное, понимал, что у нас тут все поделено, и кому-то может очень не понравится, что ты протянул руки к их деньгам, – сказал Гвоздь.
Федор безразлично хмыкнул.
– Ты имеешь в виду, воров, которые контролируют районы? – спросил он.
Гвоздь кивнул.
– Их самых.
– А мне плевать. Я не собака, чтобы питаться отходами. И мне нужно свое место под солнцем, – сказал с некоторой гордостью, достал из-за пояса «ТТ» и положил его на стол. – Пока у меня в руках мой верный дружок, мне ничего не страшно.
Увидев пистолет, Гвоздь изменился в лице. Не ожидал, чтобы этот парень вот так, на глазах у всех вздумал побахвалиться своей игрушкой.
А прапорщик Глебов так и вовсе побледнел, закрутил головой по сторонам.
– Убери. Сдурел что ли? – зашипел он на Федора.
Туманов как бы нехотя засунул пистолет себе за пояс, прикрыл рубашкой, и заметил, как сразу четверо пареньков внезапно приблизившихся к их столику, тут же отошли, заметив кивок Гвоздя. Тот дал им знак, что все в порядке. Но видно он и сам любил риск, поэтому выходка Туманова понравилась ему, развеселив. Он улыбнулся.
– Не боишься вот так по городу ходить с паленым стволом? Ты же из него четверых чурок положил. А ну, как менты? – спросил он весело.
Федор допил пиво, отставил пустой стакан.
– Если надо, я и их положу.
Гвоздь удовлетворенно кивнул.
– Ладно. Теперь ближе к делу, – проговорил он уже без улыбки. – О налете на автосервис мне известно. Скажу честно, вот так сунуться к чуркам, мог или шибко отчаянный человек, или последний псих.
– Ну и кто я, по-твоему? – глядя в глаза Гвоздю, спросил Федор. Гвоздь внимательно посмотрел на него.
– По-моему, на психа ты не похож. И насчет места под солнцем, ты это хорошо сказал. Я уважаю парней, кто думает также, потому что и сам я такой. Думаю, мы с тобой подружимся, и я смогу тебе доверять. Но для этого, мне надо тебя посмотреть в деле.
– Аркаша, ты в нем сомневаешься? – встрял в разговор Глебов.
Гвоздь холодно глянул на прапора.
– Заткнись, Глеб. Иногда я даже сомневаюсь в людях, которых знаю. А этот парень – из Омска. Там жил. Там сидел. Так ведь? – спросил он у Федора.
В подтверждение сказанного Гвоздем, Федор кивнул. А Гвоздь сказал:
– Вот видишь. Он согласен со мной. Только давай без обид? – предложил Гвоздь. – Если с чем-то не согласен, у тебя есть время отказаться. Потому что потом мы с тобой будем уже связаны одной веревочкой. Думаю, ты понимаешь, что это такое? То есть повернуть тебе уже будет нельзя.
Федор кивнул. Пока все шло так, как задумывалось.
– Я все понимаю, и на твоем месте я поступил бы точно также. Я согласен.
Гвоздь протянул Федору руку, с особой теплотой пожимая ее.
Федор улыбнулся. Подумать не мог, чтобы вор в законе, пусть и бывший, станет вот так пожимать руку ему, майору оперу. Знал бы об этом сам Гвоздь. Интересно, какова бы была на это его реакция.
