Зотова сидела в кресле возле стола в бледно-розовом длинном халате, нервно комкая в руках мокрый от слез носовой платочек. Она уже не плакала, хотя дрожащая рука то и дело подносила платок к припухшим глазам. Возле ее ног на ковре без движения лежала кудрявая болонка.
Было видно, что женщина очень привязана к своей любимице, потому что, едва опустив глаза, она вдруг начинала плакать опять. Кажется, все то, что сделали с ней, ее трогало меньше, чем смерть Чапы.
Грек даже усмехнулся, шепнул Ваняшину:
– Во, дает баба. Так из-за собаки убивается.
Майор Туманов сел в кресло напротив Зотовой. Молодой лейтенант встал рядом и уставился на женщину. Прилегавший к телу халат, оказался полупрозрачным и позволял оперативникам разглядеть, что под ним у женщины больше ничего не одето.
Ваняшин сначала нагляделся на ее большие груди, потом опустил глаза к низу живота, надеясь, что и там все сокровенное можно в достаточной степени хорошо рассмотреть. Зотовой хоть и за тридцать, но у нее фигура на загляденье, и Ваняшин бы не прочь удостовериться в этом.
Словно угадав его коварные замыслы, женщина покосилась на лейтенанта. А Грек, поймав направление, куда нацелен взгляд Ваняшина, шепнул ему на ухо:
– Смотри, глаза не сломай.
Опустив руку в правый карман пиджака, где у него лежал приготовленный диктофон, Федор нажал на клавишу и заговорил таким мягким голосом, словно собирался уложить женщину в постель и заняться с нею любовью.
– Ирина Витальевна, что здесь произошло? – доверительно спросил Туманов, глянув на измятую постель. Впечатление такое, будто на ней ползали, по меньшей мере, человек десять.
Заметив, куда смотрит майор, женщина всхлипнула. И призналась.
– Они изнасиловали меня, – сказала она и замолчала, как бы призадумавшись, стоило ли ей говорить милиционерам об этом?
Федору показалось, что она явно что-то не договаривает. В высшей степени выглядит странным, чтобы вот так, ни с того ни с сего, в квартиру к женщине пришли с той лишь целью, чтобы изнасиловать ее. Обычно постельной сцене, предшествует подготовительная, застолье. А тут такового не наблюдается.
Женщина криво усмехнулась.
– Подготовительная, говорите? Была и подготовительная. – Она потянула за конец пояса на халате и встала с кресла, демонстрируя обнаженное тело.
Ваняшин раскрыл рот. А Грек тихонько себе под нос, прошептал:
– Ух, ты.
И только один майор Туманов, смотрел на нее невозмутимо. Сейчас его внимание было сосредоточено не на интимных местах женщины, а на темно-синих пятнах, на груди и боках, следах избиения.
– Сволочи. Ублюдки, – с некоторой злостью проговорила женщина. – Сначала они меня избили, как уличную шлюху. – Она запахнулась обратно в халат, завязала поясок и уселась в кресло.
– Вы знаете, кто это был? – спросил Федор, мысленно чертыхаясь на Грека. Такая процедура произошла не раз, два. Интересно, где все это время был капитан Греков? Федор обязательно у него спросит об этом потом, а пока надо нормально побеседовать с женщиной. Спокойно, не повышая голоса, чтобы дать ей возможность успокоиться. Только так она сможет вспомнить все до мельчайших подробностей.
Но ответ мадам Зотовой в какой-то мере разочаровал Федора. Сначала она отрицательно покачала головой. Потом сказала:
– Нет, я их не знаю.
Федор разочарованно кивнул. Настаивать не стал. Она действительно может не знать их. Но лица? Она видела их лица.
– Возможно, вы запомнили их лица?
На этот вопрос женщина опять покачала головой, обрывая все надежды майора Туманова, потом, чуть призадумавшись, сказала:
– Знаете, я видела одного. Такой здоровый с вытаращенными глазами. Это он позвонил в дверь. А когда я спросила, кто, ответил, что он из милиции.
– И вы открыли?
Женщина кивнула.
– Я думала, пришли спросить что-то о Сергее Шарове…
– И вас не удивил приход этого сотрудника в такое время?
Женщина глянула на Федора печальными глазами.
– Он назвался вашей фамилией. Майор Туманов…
Ваняшин с Греком переглянулись, а Федор посмотрел на Зотову недоуменно.
– Моей фамилией?
– Да, – тихо ответила Зотова. Наверное, она считала Федора в какой-то степени виновным за случившееся. В ее взгляде он заметил укор. Пусть самый незначительный, но все же укор.
Оправдываться Федору было не за что. У многих преступников его фамилия на слуху, но это не значит, что каждая дура вот так запросто должна открывать дверь, едва кто-то назовется фамилией Туманов.
– Вы хотя бы глянули в глазок, прежде, чем открывать, – вступился за своего старшего лейтенант Ваняшин.
Но губы женщины покривились в улыбке.
– А толку что? – спросила она, и заметив на лицах оперативников недоумение, ответила: – Они вывернули на площадке лампочку.
– Лампочку? – переспросил Федор. Вот только что они заходили, и лампочка горела.
– Ну, правильно, – согласилась Зотова, немного раздражаясь на непонятливость милиционеров. А еще оперативники. Бестолковый народ.
– Наверное, кто-то из них завернул. Потому что, когда я открывала дверь вашему сотруднику, – кивнула Зотова на лейтенанта Ваняшина, – лампочка уже горела. А тогда, нет. Стоило мне открыть дверь, как мне сразу же на голову набросили мешок…
Туманов задумчиво кивнул. Механизм знакомый, преступники врываются в квартиру, а чтобы жертва не запомнила их, набрасывают ей на голову мешок из черной ткани.
– … Я так поняла, их было трое. Один, был за главного…
– Почему вы так решили? – спросил Туманов. Женщина немного смутилась, но, понимая, что вынуждена отвечать, сказала:
– Сначала он насиловал меня. Один. А потом стали другие… Вдвоем. И еще мне показалось, что они побаиваются его. Что он скажет, то они и делают. Козлы. Когда они ушли, я решила сразу позвонить вам на сотовый.
– Ирина Витальевна, мне кажется, вы что-то не договариваете? – без нажима, все тем же мягким голосом настойчиво спросил Федор.
Женщина точно вздрогнула. А может, так и было на самом деле. Она вскинула на Федора глаза, в которых он заметил затаенную тревогу.
– Понимаете… – начала Зотова и тут же замялась. То, что она скажет, касалось не только одного погибшего Романовского, но и ее в том числе. А еще целый коллектив магазина. И на всех, на них теперь будет пятно. Уже и пожалела, что позвонила Туманову. Сделала это сгоряча, необдуманно. Теперь раскаялась, да уже поздно.
Понимая, что на откровение Зотовой рассчитывать не стоит, Федор решил нарочно сгустить краски, припугнуть ее. Сказал:
– Поверьте мне, Ирина Витальевна. Те, с кем вы имели дело, отпетые бандиты. И они не успокоятся, пока не добьются от вас того, что им надо…
