– Друзья мои, во-первых, я не сказал, каким образом убийца очутился в квартире Романовского. Это пока для меня, как и для вас, остается загадкой. Во-вторых, вы забыли про укол на ноге Романовского. Федору Николаевичу я показывал его. Так вот по заключению судмедэксперта, он привел к парализации мышц и остановке сердца. Вот почему Романовский не оказал убийце сопротивления и на его теле нет следов борьбы. После укола, он был просто не в состоянии оказать сопротивления. И вообще, судя по разобранной постели и потому, что Романовский был в трусах, он спал, когда все это произошло.
– А может он был в постели с женщиной? – вспомнил Грек про заместительницу Романовского, Зотову. Но Семин начисто отверг его предположение, сказав:
– Исключено. Экспертиза не доказала это. Его детородный орган был чистеньким, как у младенца.
– Ладно. Допустим, все так и есть. Но вот ты лично, как все происходящее себе представляешь? Как преступник оказался в квартире? Походил там, побродил, повесил Романовского, а потом испарился? – вмешался в разговор Туманов, смутив Семина целым рядом вопросов. Тот с минуту сидел молча, пожевывая губами, а потом признался как на духу:
– Если честно, Федор Николаевич, то я себе это никак не представляю. По крайней мере, наличия в квартире еще чьих-то следов, я не обнаружил.
– Не дает мне покоя эта открытая форточка, – в раздумье проговорил майор Туманов. А Грек только махнул рукой.
– Да наплюнь ты на нее. Прав Ларин, маленькая она. В нее разве что рахит напуганный войной пролезет. А нормальный мужик, никогда. Да и девятый этаж, это тебе не первый, – сказал он. Туманову оставалось только вздохнуть. Что он тут же сделал. Потом сказал:
– Все так. Согласен. Но вот не выходит она у меня из головы и все тут.
– Это потому, что ты упрямый, Николаич. Ну, форточка, ну и что. На девятом этаже люди спят с открытыми окнами и балконами. А тут и окна все закрыты. И балкон. А наш майор ухватился за открытую форточку, через которую вылетел злодей, – оскалился в улыбке Грек. – Говорю вам, как специалист, тут баба замешана. И далеко ходить не надо. Она была у нас в руках до тех пор, пока Федор Николаевич Туманов не соизволили ее отпустить. Теперь, как говорится, ищи ветра в поле. И виноват в этом будешь ты, майор, – погрозил пальцем Грек.
Федор стойко выдержал такое обвинение Грека. Что сделаешь, если язык без костей, а использует его болтливый Грек по своему усмотрению и не всегда справедливо. В другой раз Федор его болтовню, пожалуй, пропустил бы мимо ушей, но сейчас был тот самый случай, когда требовался вдумчивый подход, а не пустая болтовня усатого капитана. И Федор резко сказал:
– Слушай, специалист, ты можешь помолчать? Несешь всякую чушь.
– Я все могу, – сказал Грек. Глядя на его физиономию, не трудно было понять, что сказанное Федором зацепило Грека. Его черные глаза помрачнели, утратили ко всему происходящему в этом кабинете интерес. Есть начальство, в лице майора Туманова, вот пусть у него голова болит. А он, Грек, человек маленький. Чего ему скажут, то он и будет делать. Сейчас начальство велело ему помолчать, и Грек замолчал. Раз эти балбесы не хотят слушать умного человека, то этот человек помолчит. Прибережет свои умные мысли. Видно не пробил еще его звездный час. Но Грек терпеливый. А если Туманов не хочет его слушать и беспардонно затыкает ему рот, он помолчит. Но пусть этот майоришка не обращается к нему за советом. Грек считал себя не из тех расточительных людей, кто вот так легко готов поделиться своими мыслями, по чьей-то прихоти. Он с обидой покосился на Туманова. Но уже через каких-то двадцать минут, у него отлегло от сердца, и он опять сделался обычным Греком, не в меру болтливым и не всегда по существу. Но такой уж он, капитан, Сан Саныч Греков.
В кабинете Туманова они просидели до позднего вечера, но ни к чему конкретному так и не пришли. И расходились по домам с нехорошим чувством тяжести на душе. Не раз приходилось разгадывать ребусы, которые выстраивали для них преступники. И убийство директора ювелирного магазина, одно из них, в большой череде нескончаемых уголовных дел. Хотелось как-то забыться, отвлечься. Федор заторопился к Даше. Эксперт Семин ушел не прощаясь. Ваняшин что-то там наговорил про очередное свидание. И только Греку спешить было некуда. Он брел по улице. И сам того, не желая, оказался на улице Тимирязева возле ювелирного магазина «Алмаз». Этот магазин совсем недавно принадлежал убитому Романовскому. А теперь…
Грек остановился на противоположной стороне улицы и заглянул в просторное окно, заделанное внушительной узорчатой решеткой.
Возле дверей ювелирного стояли два здоровенных охранника с угрюмыми лицами, и как два цепных кобеля хмуро вглядывались в лица всех, кто проходил мимо магазина. Их взгляды и вовсе сделались злыми, когда они увидели, что Грек остановился возле окна и с интересом заглядывает в залитый светом торговый зал. И Греку показалось, что сейчас они оба одновременно загавкают. Но этого не произошло. Один из них подошел и, хлопнув Грека по плечу, сказал:
– Гражданин, магазин уже закрыт.
– Да я знаю, – сказал Грек, как бы оправдываясь. – Я просто гляжу. Уж больно красиво там. В глазах рябит от этакой роскоши.
– Слушай, мужик, – обратился к нему охранник уже без всякой вежливости, – ты вот чего, не крутись тут под окнами. Отойди в сторонку и гляди. А то нашей директрисе может не понравится, что ты здесь хавальник разеваешь. Понял меня? Лучше иди.
– Ладно, – согласился Грек, не собираясь доводить дело до конфликта. – Как скажете. – Он повернулся и пошел. А, проходя мимо уже знакомого «БМВ» Зотовой, увидел сидящего за рулем мужчину, лицо которого почему-то показалось Греку подозрительным.
Глава 2
Возле своего подъезда Федор увидел белую «девятку», точь в точь такую, как у Ваняшина. На первом этаже поселилась молодая особа, причем одинокая, и в последнее время к ней частенько наведывались мужички. Особа оказалась, женщиной не промах, и устроила сервис на дому, совмещая приятное с необходимым. Она не скрывала свое занятие ни от кого, давая короткие ответы на осуждающие вопросы.
– Жить-то надо как-то, – говорила она интересующимся.
Отчасти, Федор ее понимал. В этой тонко устроенной жизни каждый крутится, как может. А она, наверное, оказалась слабой.
Прямо из прихожей он почувствовал запах духов, которые отличались не только своей изысканностью, но и дороговизной. Даша такими не пользовалась с тех пор, как жила с ним. Значит, у них гость, а вернее – гостья. И это, не смотря на столь поздний час.
Пройдя по коридору, Федор услышал голоса, доносившиеся из комнаты. Один, Дашин. А другой голос – незнакомой женщины. Дверь в комнату была закрыта, и Федору не представилась возможность услышать, о чем шел разговор. А стоять под дверью и подслушивать, это удел непорядочных людей. Федор себя к таким не относил, поэтому, толкнув дверь, он появился в комнате.
На небольшом столике с резными ножками стояла распечатанная бутылка с шампанским, два фужера, а рядом в вазе фрукты и открытая коробка конфет. Даша сидела на диване, а напротив нее, заложив ногу на ногу, сидела симпатичная красотка. Причем ее белая и без того короткая юбка, задралась до бесстыдства, и когда при его появлении, женщина стала вставать, Федор успел разглядеть ее полупрозрачные трусики и даже кое-что под ними. Еще у нее были стройные ножки, на которые майор сразу обратил внимания.
