– В квартире Молчанова… – ответил Сурин.
– Ты что, продолжаешь жить по его документам? – несколько озабоченно спросил Вадим. Сурин замялся, стараясь уйти от прямого ответа, но потом, сообразив, что не получится, признался:
– Так получилось. Понимаешь, у меня сейчас напряженка с деньгами. Я хотел продать квартиру Молчанова… – он замолчал, и это Щавелева насторожило.
– Что-то случилось? Почему ты замолчал? – настороженно спросил банкир.
– Да понимаешь… Тут, в общем-то, вот какое дело. Только что ко мне приходил парень…
– На квартиру Молчанова? – уточнил Щавелев.
– Ну да. На квартиру Молчанова. Так вот он ищет того, кто убил его друзей…
– Постой, постой, Валентин. Чего ты городишь? Каких друзей? Ребят, которые тогда напали на охранников «Газели» и забрали наши деньги?
– Да, – вздохнув, ответил Сурин и заметил в голосе банкира тревогу.
– Парень? Откуда он взялся? Ничего не пойму, – голос у Щавелева слегка дрогнул. И Сурин это тоже заметил. Сам был встревожен не меньше Вадима.
– Я и сам толком ничего не пойму. Сегодня этот парень заявился ко мне с претензиями. Будто это я заказал то ограбление. А потом убил его друзей.
– Его друзей, – несколько задумчиво повторил Щавелев.
– Ну да. Их сожгли в каком-то подвале. Там у них было что-то наподобие спортклуба. Какая-то качалка. Так вот их там заперли, облили бензином и подожгли. Какая-то чушь. Но в случившемся, этот идиот обвиняет меня.
Кажется, Щавелев тихонько усмехнулся. Потом сказал:
– Ну и поделом им. Они ведь убили охранников и твою бухгалтершу. Выходит, получили по заслугам.
– Правильно, – согласился Сурин. – Все правильно. Получили по заслугам. Только один из них перед смертью успел позвонить этому парню. И знаешь, что он сказал? – спросил Сурин и замолчал, вслушиваясь в трубку. Почувствовал, как сразу взволновался Щавелев. Даже дыхание стало прерывистым.
– Откуда же мне знать, – скрывая волнение, отговорился Щавелев.
Не обращая внимания на это несколько ироничное замечание, Сурин сказал:
– Он сказал, что в мешках вместо долларов, была резаная бумага…
– Что? Бумага? – Щавелев прыснул в трубку недоверчивым смешком. – Ну ты даешь, Валек. Бред сивой кобылы. Какая бумага? Там были доллары.
– Вадим, это не я даю. Я сам в это не могу поверить, потому и звоню тебе… – Сурин замолчал. Молчал и Щавелев, что-то обдумывая. И, наконец обдумав, вдруг предложил встретиться.
– Знаешь что, Валентин, нам надо встретиться, – сказал он, помолчав.
– Тоже самое я хотел предложить тебе, – поддержал идею Сурин.
– Давай… давай завтра вечерком подъезжай к ресторану «Камос». Не забыл, где он находится? – спросил Щавелев.
– О чем ты? Мы же там с тобой пару раз были, – напомнил Сурин.
– Ну вот. Приезжай, там и поговорим обо всем. О таких делах, Валентин, по телефону много не наговоришь. А вообще, я тобой недоволен. Я же тебе говорил, чтобы ты избавился от документов Молчанова. А ты меня не послушал. Пожадничал. Квартирку его захотел толкнуть. Эх, Валя, Валя.
– Да я… – начал было оправдываться Сурин, но сослаться на нехватку денег не успел. Щавелев опередил его, сказав резко:
– Ну попросил бы у меня. Разве я отказал бы старому другу. Ну ладно, завтра потолкуем. А сейчас извини, у меня полно дел. Пока.
– Пока, – медленно и тихо проговорил Сурин в трубку, в которой уже слышались частые гудки. Настроение у Валентина Сурина было паршивым.
Сославшись на занятость, будто у него полно неотложных дел, Вадим Щавелев откровенно врал. Он был не занят ни чем. С некоторых пор, он вообще перестал думать о своем давнем приятели. И вдруг этот звонок. Он был неприятен Щавелеву. Неприятен весь этот разговор. Он настораживал и одновременно пугал. А еще он заставлял кой, о чем задуматься. Поэтому, едва поговорив с Суриным, Вадим Щавелев тут же набрал междугородний номер. А когда там ответили, сказал:
– У меня есть для тебя неприятные известия. Вернулся Сурин. Да, он пока еще жив. Так вот он сообщил, что сегодня к нему приходил некий парень. Друг тех четверых налетчиков. Оказывается, в этой группировке было пять человек. А ты и не знал. Выходит, и работу свою ты выполнил некачественно. Ну, в общем, давай срочно приезжай в Москву. Лучше, если сегодня. Потому что завтра ты уже должен приступить к работе. О жилье для себя позаботишься сам. Денег у тебя предостаточно. В гостиницах лучше не останавливайся. Сними на время квартиру. Или купи. Ты, кажется, как-то говорил, что давно мечтаешь перебраться в столицу на постоянное жительство. Вот и давай. Как приедешь, сразу позвони мне. Буду ждать звонка.
После этого разговора, Щавелев заглянул к секретарше, и милое создание в юбочке, едва прикрывавшей аппетитную попку, заметило, что шеф не в духе.
– Ко мне никого не пускать. Я занят, – сказал Щавелев и закрыл дверь.
Создание пожало плечиками и хмыкнуло, не понимая, что произошло за те двадцать минут, пока оно, одернув юбочку после очередного сексуального акта, выпорхнуло из кабинета управляющего. Хотя, этим мужчинам никогда не угодишь. Они такие не предсказуемые. Сегодня на ночь красавица секретарша должна была поехать к Щавелеву. Но он вдруг уехал один, сухо попрощавшись с ней. Видно позабыл, что хотел взять ее с собой.
На встречу с Суриным, Щавелев опоздал. Подъехал на десять минут позже, когда перед входом в ресторан уже было полно милиции, а сам Сурин лежал на ступеньках с размозженной головой.
Не выходя из машины, Щавелев посмотрел на него.
– Нет человека, нет и проблемы, – сказал он, малость сожалея о скороспешности стрелка. Наверное, сперва все-таки следовало бы поговорить с Суриным. Выяснить подробности, что ему наговорил тот парень. Но раз уж так получилось, то, стало быть, так тому и быть.
– Поехали домой, – сказал управляющий банком своему водителю, и новенький «Мерседес» стремительно набрал скорость.
Глава 9
Майор Туманов был немало разочарован, когда по прошествии недели ни из одного районного управления внутренних дел Москвы не пришло ответа на разосланные фотографии убитого возле ресторана Камос гражданина. Шло время, а они опытные сыщики не могли даже установить личность убитого. Кто же он на самом деле. Это больше всего и злило Туманова. Надо было отчего-то оттолкнуться. Только вот отчего, он не знал. Не знал и Грек. Перелистывая страницы очередного альбома, в котором хранились фотографии всех судимых, начиная с тысяча девятьсот шестидесятого года, усатый капитан злился не меньше Федора Туманова.
Один только лейтенант Лешка Ваняшин вел себя довольно сдержанно и даже как будто отвлеченно. В то время, как его старшие товарищи мучились в тяжких раздумьях, молодой лейтенант поглядывал в окно, на хорошеньких девочек и при этом выстукивал пальчиками дробь по подоконнику, на котором сидел. В конце концов, это стало раздражать капитана Грекова. Он еще какое-то время терпел лейтенанта, и только его усы шевелились как у шмеля. И вот терпение лопнуло.
