– Сокровище? – повторил Тим. – Какого хрена, он кто? Долговязый Джон Сильвер?
– Да ладно тебе, Бобби, – рыдал Брайан. – Мы же друзья.
– Но ты ведь хотел меня ему передать, так?
– У меня не было выбора.
Ну да, конечно, подумал Тим. Ему очень хотелось нажать на поршень, но он все же сдержался и спросил:
– У тебя тут есть пистолет, Брайан?
– Нет.
– Не ври мне. Я этого не люблю.
– В столе, – сдался Брайан. – В верхнем ящике.
Тим вынул иглу. Брайан упал на пол и валялся там, плача, пока Тим доставал пистолет из ящика. Девять миллиметров, автоматический. Тим предпочел бы армейский сорок пятого калибра, но делать нечего. Еще Тим нашел в ящике зажим с деньгами и засунул то и другое в карман.
Потому что у наличности всегда приятный вкус, и ты никогда не знаешь заранее, когда тебе понадобится отщипнуть кусочек.
– Передай дону Уэртеро – gracias, но в смысле – no gracias,
[25]
Брайан, – сказал Тим. – Я выписываюсь.
Тим догадывается, что ведет себя по-идиотски: ему надо бы шлепнуть этого Брайана или хотя бы взять его в заложники, но его уже достало все это дерьмо, достали эти люди, и больше всего ему сейчас хочется свалить отсюда одному.
На хрен все! – думает он. Ребенок, бывшая подружка, а тут еще какой-то долбаный мексикашка, который возомнил себя богом и собирается поджарить меня на огне. Идите вы подальше со всей этой хренотенью! Вот привалило счастье Бобби Зету!
В общем-то, Тим понимает, что кардинально вляпался, – это для него, увы, не ново, – однако забирает пушку и возвращается к себе в комнату поменять одежду. Защитного цвета рубашка «Л. Л. Бин», джинсы, джинсовая куртка, мартенсы. Достает из холодильника пару бутылок «Эвиана» и запихивает в карманы.
Он выходит из дома. Собак еще не спустили: видно, Брайан подмывается и меняет трусы, так что пока все классно.
Ночь теплая, мягкая, чернильно-черная. Звезды здесь, в пустыне, так близко, что кажется – их можно поцеловать.
Тим поцеловал бы их с радостью. Он на взводе. По-настоящему свободен – может, первый раз в жизни.
У ворот «Beau Geste» – охранник.
– Прохожу, – сообщает ему Тим.
Охранник тянется за пушкой, но глаза у Тима безумные, и тот смекает, что ему сейчас не хочется умирать. Бросает оружие, нажимает на кнопку, и ворота распахиваются.
Тим выходит во внешний двор, теперь ему слышно какое-то движение за спиной. Срабатывает гребаная сигнализация. Хоть теперь постарайся не зацепиться за садовые разбрызгиватели, советует он самому себе – и тут за ним начинается настоящая погоня.
Он слышит, как Брайан несется по парапету и визжит: «Остановите его! Остановите его!» Но Брайан – болван, потому что тут же он кричит: «Не убивайте его! Не убивайте его!» – так что охранники не понимают, что им, черт побери, делать.
– Не двигаться! – орет Тим. – Это охренение!
Он смеется, как полоумный, оборачивается и смотрит наверх, на парапет, по которому, вопя, носится туда-сюда Брайан, а Элизабет молча стоит там и наблюдает.
Это реально круто, но Тим не понимает, как он теперь проберется через эти вшивые главные ворота, и тут он соображает, что они не планируют его подстрелить, что они просто должны задержать его внутри крепости.
Тогда-то он и замечает грузовик, и это сразу порождает в нем целую кучу идей.
Он подбегает к грузовику и выпускает три пули – все пригибаются как по команде. Всего за пять секунд Тим успевает накоротко замкнуть провода зажигания, выруливает к воротам, а там стоит Джонсон в боксерских трусах, и вид у него сонный и раздраженный, а в руках – винчестер.
– Куда это ты направляешься, сынок? – интересуется он, растягивая слова.
– Подальше отсюда, – отвечает Тим.
– Там ничего нету, – сообщает Джонсон.
– Это-то мне и нравится.
Джонсон качает головой и говорит:
– Ну а я не могу тебя пропустить.
– Ты не станешь в меня стрелять.
– Мне и не надо.
Джонсон поднимает винтовку, чтобы прострелить покрышки, а Тим наводит на него девятимиллиметровый.
Джонсон улыбается:
– Ты не из таких.
Так что Тиму приходится пальнуть аккурат рядом с его ухом. Джонсон валится на землю, и у Тима есть время дать задний ход и обеспечить себе побольше пространства. Затем он просто, на хрен, встает на педаль газа и гонит к воротам.
Джонсон пытается выстрелить из старой доброй позиции «лежа», но он слишком занят тем, чтобы откатиться и убраться с дороги, охрана отпрыгивает от ворот, Брайан вопит, и Тим чувствует, как Элизабет улыбается, когда он проносится через ворота, и вот все чисто, он свободен.
Но тут он видит мальчишку.
Видит его в зеркало заднего вида. Мальчик стоит на территории внешнего периметра и смотрит вслед грузовику. Одинокий, грустный ребенок.
А Тим думает: хрен с ним, это же не мой.
Но его нога все равно бьет по тормозам, и он говорит себе: ты же свободен, приятель. Лови момент. Ты не справишься, если у тебя на шее будет этот пацан. Ни за что не справишься.
– На хрен, – говорит он сам себе и давит на газ.
Он продолжает повторять про себя «на хрен», давая задний ход. Тут мальчишка начинает семенить к нему. Сначала идет маленькими шажками, а потом бежит, когда видит, что грузовик возвращается. Худенькие ноги так и мелькают, ну и ну! Тим видит, как парни Брайана кидаются к своим таратайкам, и Джонсон стоит там, но даже он не пытается подстрелить пацана.
Тим тормозит и открывает дверцу.
Мальчишка останавливается на бегу, стоит и смотрит на него.
Ну конечно, думает Тим. Ну конечно, черт побери!
– Хочешь со мной? – спрашивает он у мальчика.
– Да.
– Черт, ну полезай.
Он наклоняется, подхватывает мальчика и сажает его на пассажирское сиденье. Переключается на первую скорость, а парень в это время хватает ремень и защелкивает.
Тим бросает грузовик на третью скорость, и тут мальчик замечает:
– Ты не пристегнул ремень.
– Заткнись, – отвечает Тим.
Но все-таки он пристегивается – и гонит в глубину ночной пустыни.
14
В этой гонке ему не победить – Тим это понимал.
Первое: он не знал, где он. Второе: он не знал, куда едет. Третье: он вел медленный грузовик по плохой дороге. Четвертое: при нем был еще и ребенок. Пятое: у противника целая армия внедорожников. Шестое: он просто неудачник, вот и все. Скорее всего, было еще и седьмое, и восьмое, но у него не хватало мозгов сообразить, что это.
