30
Джонсон стоял на краю чаши, глядя, как сверхлегкий самолетик постукивает мотором над пустыней. Рядом с ним Брайан в обмундировании французского Иностранного легиона глядел в бинокль, и вид у него был точно у сержанта из его любимых фильмов. Брайан как-то рассказывал, что сержант в «Beau Geste» – первый великий злодей-гомосексуалист в истории кинематографа, но Джонсон пропустил его лепет мимо ушей: он в этом не разбирался.
Джонсон смотрел, как Вилли нарезает круги на этом своем игрушечном самолетике, и думал: его, Джонсона, на такую штуковину калачом не заманишь.
– Он похож на ястреба, кружащего над добычей, – заметил Брайан, не отрываясь от окуляров.
Он похож на болвана, подумал Джонсон. Сам он больше полагался на старину Рохаса, семенившего за стариной Бобби Зетом, сохраняя дистанцию. Рохасу не нужен идиот-колбасник, мечущийся по небу и передающий координаты Бобби по рации. Рохас, черт дери, и без него знает координаты Бобби.
Но раз уж у парня есть игрушка, он будет с ней забавляться, думал Джонсон. Брайан – паршивый трус, он не станет сам подниматься на самолете, а этот Хайнц или Ганс – короче, Хрен-с-горы – просто копытом землю роет, только дай ему испытать эту штуку в деле.
Джонсон услышал, как голос колбасника по рации шепчет: «Фаш опъект тфишется на юко-юко-сапат, тфадцать семь кратусов». Он не понял – какого хрена шепотом-то? Кто его подслушает – гребаные колибри?
– Он движется на юго-юго-запад, двадцать семь градусов, – почти не дыша, произнес Брайан.
– Я понял, – ответил Джонсон.
– Передай Рохасу, – приказал Брайан.
Джонсон знал, что Рохас не отличит двадцать семь градусов от дыры в собственном заду, но сделал, что было сказано. Пользы он этим не принесет, а вот навредить может: Рохас возьмет да и обидится. Но кому какое, на хрен, дело до обид индейца?
Он услышал, как Брайан спросил колбасника:
– Мы его поймали?
– Ja, мы ефо поймали.
Брайана обуял такой восторг, что Джонсона чуть не стошнило.
– Похреначимся с его башкой! – выкрикнул Брайан.
Джонсон толком не понял, что это значит, но увидел, что самолетик нырнул вниз, а этот долбаный идиот высунулся из кабины и принялся махать.
А потом долбаный идиот начал стрелять.
31
– Не смотри наверх, – предупредил Тим Кита.
– Но…
– Я знаю, – сказал Тим. – Все равно не смотри.
Вшивый самолетик пригвоздил их к месту. Чокнутый пилот летает прямо над ними, высовывается из кабины и садит по ним из пистолета.
Тупой урод! Знает же, что тут ребенок.
Вот сейчас мальчишка испугался – по глазам видно.
– Черт! – выдохнул Тим.
Мальчик кивнул.
– Магнето, – зловеще прошептал Тим имя главного плохого парня из «Людей Икс».
Мальчишка тут же оживился.
– Что же нам делать?! – Он изо всех сил изображал безнадежное отчаяние.
– Мы побежим к тому большому камню! – ответил Тим. – Над ним защитное поле, и Магнето его не сможет пробить!
Они пустились бежать. Игра помогла мальчишке позабыть об усталости, и они понеслись вперед, а безумный летчик все кружил над ними, улюлюкал, кричал, палил, но Тим знал, что из пистолета довольно трудно подстрелить движущуюся мишень, даже когда стоишь на месте, а уж если летишь на игрушечном самолетике… Так что он не особенно переживал насчет пуль. А улюлюканье звучало потешно, словно бы с немецким акцентом, как у злодея из старого фильма, и Тим сообразил, что это, должно быть, тот немец из бассейна, так что тут, стало быть, личные счеты.
Меня это устраивает, подумал он.
Теперь немец пел «да-да-да-да-да» – мелодию из «Смерти с небес», которую парни со штурмовых вертолетов пускали через динамики над Заливом, пугая иракцев до чертиков, – и палил вовсю, и Тим думал: да они все взбесились, что ли?
Надо бы нам добраться до этого камня.
Тим понятия не имел, что будет делать, когда доберется, но бежать, имея перед собой конкретную цель, все же лучше, чем просто удирать, точно зайцы от ястреба.
И хорошо бы добраться побыстрее, решил Тим, остановился и крикнул:
– Циклоп, прыгай мне на спину!
– Да я в порядке!
– Знаю! Но твоя супермагнитная спинная броня защитит нас обоих!
– Хорошая мысль, Росомаха!
Просто, черт дери, на пятерку, подумал Тим.
Кит прыгнул ему на спину, и они опять побежали. Тим выдал самый классный спринт – как на полосе препятствий в Пендлтоне, разве что здесь вместо гребаного инструктора на него орал и стрелял настоящими патронами какой-то псих. Довольно скоро он увидел камень совсем рядом, и, похоже, наворожила-таки им та цветущая агава, потому что камень с виду оказался подходящий.
В самой середке у него змеилась здоровенная трещина.
32
– Куда он делся? – с беспокойством спросил Брайан.
– По-моему, забежал в Расколотый камень, – сказал Джонсон.
Это хорошая новость. Чертов хитрован Бобби Зет только что забежал в ловушку. Нырнул прямо в середину громадного валуна высотой пятьдесят футов, откуда всего два выхода. Узкая трещина, и – либо один узкий конец, либо другой, и будет совсем легко перекрыть один выход и отправиться к другому. Парень мог с таким же успехом забежать в загон для скота.
Игра почти окончена, подумал Джонсон.
– Ты уверен? – осведомился Брайан. Он тревожился, потому что видел, как самолетик замирает, набирает высоту и снова начинает кружить. – Уверен, что мы его не потеряли?
– Нет, он там, внутри.
Придет ночь – и мы его оттуда вытащим.
Но Брайан все долбил в свою рацию:
– Подтвердите местонахождение объекта. Подтвердите местонахождение объекта.
Он снова взялся за бинокль и принялся наблюдать, как самолет кругами облетает скалу.
33
Тим тоже наблюдает за самолетом.
Лежа на спине в щели, ширины которой примерно хватает, чтобы в ней плечом к плечу встали двое ненакачанных мужчин, он смотрит вверх, в небо. Скала, черт дери, какая-то чудная, думает он, пытаясь перевести дух. Как будто Господь Бог взял топор, вдарил по скале и рассек ее напополам. А на стенах вырезаны какие-то чудные картинки.
– Ты почему лежишь? – спрашивает Кит.
– Пытаюсь отдышаться.
– Потерял форму?
– Ага.
Парнишка ложится рядом. Они смотрят, как в полоске голубого неба над ними то появляется, то исчезает самолетик.
